Он отвернулся от окна и пошел проверить дверь. Замок был цел, ключ лежал на полке, где он его оставил. Эрик провел рукой по дереву, проверяя, нет ли царапин, следов взлома. Ничего. Но шаги… Он снова услышал их – или ему показалось? Тук. Тук. Тук. Теперь тише, дальше, где-то внизу, у лестницы, ведущей в подвал магазина. Эрик замер, дыхание застряло в горле. Он жил над магазином двадцать лет и знал каждый скрип, каждый звук. Это не было ветром. Не было крысами. Это было что-то живое.
Он взял фонарик с кухонного стола – старый, с тусклой лампочкой, который он держал на случай отключения света. Батарейки почти сели, луч дрожал, как его руки. Эрик спустился по узкой лестнице, чувствуя, как воздух становится холоднее, гуще. Дверь в подвал была приоткрыта. Он никогда не оставлял ее открытой – слишком боялся, что сырость доберется до книг. Он толкнул дверь, и петли заскрипели, как в дешевом фильме ужасов. Свет фонарика выхватил полки с коробками, старый стул с отломанной ножкой, паутину в углу. Ничего. Никого.
И все же он чувствовал запах. Слабый, едва уловимый – сигаретный дым. Эрик не курил. Анна курила, но только ментоловые, тонкие, с запахом мяты. Этот был другой – тяжелый, горький, как те сигареты, что продавали в ларьке у вокзала. Эрик шагнул вперед, луч фонарика скользнул по полу. Там, у дальней стены, лежал окурок. Маленький, смятый, с золотистым фильтром. Он наклонился, чтобы взять его, но замер. Рядом с окурком был след – влажный, четкий, как будто кто-то только что прошел в мокрых ботинках. Женский ботинок. Как те, что он видел на кладбище.
Эрик выпрямился так резко, что ударился головой о низкий потолок. Боль прострелила виски, фонарик выпал из рук и покатился, освещая углы подвала. Он схватил его, направив свет на след. Один. Только один. Как будто кто-то стоял здесь, смотря на него, а потом исчез. Он развернулся, луч метнулся по стенам. Никого. Только тишина, такая густая, что ее можно было резать ножом.
Наверху что-то упало. Глухой стук эхом разнесся по дому. Эрик бросился к лестнице, сердце колотилось в горле. Он взлетел наверх, ожидая увидеть разбитую лампу или упавшую книгу. Но это была кружка – та самая, с надписью "Лучший брат". Она лежала на полу, расколотая пополам, а вода растекалась по доскам, как кровь из раны.