Двинется в такт пулеметного вальса
Странная дама Судьба.
И на столетья останутся с нами,
В вечность врезаясь свинцом —
Белая гвардия, русское знамя,
Меч под терновым венцом.
БАЛЛАДА О РУССКОЙ СУДЬБЕ
Светлой памяти В.В. Звегинцова
Солдатики и пушки,
Обломок палаша…
Военные игрушки
В руках у малыша.
И сам-то он упрямо
Лишь учится ходить,
Но если рядом мама,
Его не победить.
А где-то за Двиною —
Окопы и пурга,
Там тешится войною
Безносая карга,
Грозя косой и ямой,
Не ведая, что тут
Её – Прекрасной дамой
Уже полвека ждут.
Она ворвётся зверем,
Растлением дыша,
И выкинет за двери
Из дома малыша,
Чтоб вечным эмигрантом
Он помнил даму ту
В шинели с красным бантом,
С цигаркою во рту.
С тех пор промчались годы,
Сменились времена,
Но призраком свободы
Чужая сторона
Его не обольстила.
В реальности иной,
Все помыслы и силы
Отдав земле родной, —
В Стокгольме и Стамбуле,
В сумятице людей,
В разноголосом гуле
Парижских площадей
Он верил, что найдётся,
Пусть очень далеко,
Тот дом, где сердце бьётся
Младенчески легко.
…А те, кто жить решили
Без Бога и Царя,
Себя передушили,
Построив лагеря.
Такие жизни, право,
Не стоят и грошей,
Из них – одна отрава
Для новых малышей…
***
В России когда-то жил маленький ангел,
Растерзанный силами слуг сатаны, —
С той страшной поры лишь ракеты и танки
Хранители нашей бескрылой страны.
КАЖДОМУ СВОЁ
Я пью за здоровье немногих…
П. Вяземский
Да, все мы, право, не герои.
Но что поделать, век такой.
Я на друзей смотрю порою
И с удивленьем, и с тоской.
Они теперь не те, что раньше,
Пришли к иному рубежу,
И что-то с ними будет дальше…
А что? – ума не приложу.
Подобно мякоти в арбузе
Один в писательском союзе
Уж покраснел: сей цвет зари —
Надёжный путь в секретари.
Другой, зелёный от запоя,
Уже ни мёртвый, ни живой,
Ушёл с безликою толпою,
Качнув упрямой головой.
А третий, злой и закалённый
В житейской мелочной борьбе, —
Нет, он не красный, не зелёный,
Он никакой, сам по себе.
И вот в сознанье оробелом
Сжигаю прошлое дотла:
Неужто я остался белым
Один из общего числа?
Да нет, я вовсе не святой.
Во мне морали пуританской —
Как у гусарского рубаки.
А не меняюсь потому,
Что до сих пор живу на той,
На той единственной, гражданской,
И, кроме белого, во мраке
Иного цвета не приму.
Иной судьбы, иного цвета
Мне в смутном мире не дано.
Друзья мои, конечно, это
Для вас и глупо, и смешно.
Но, отвергая ваши тропы,
Своей тропой пойду и я.