Ящик Пандоры - страница 30

Дядя Перси нерешительно наклонился, и его пальцы обхватили ближайший к нему кругляшок. В тот миг, когда они коснулись металла, его лицо изменилось: глаза вспыхнули злостью, а тело напряглось, охваченное внезапной обжигающей яростью.

Бекки не могла в это поверить.

– Дядя Перси… Брось её! – закричала она, хватая его за руку и с силой разжимая пальцы. Монета со звоном упала обратно на стол. Бекки в ужасе уставилась на дядю Перси: к нему возвращался обычный цвет лица, и следы ярости постепенно исчезали.

– О, нет… – выдохнул дядя Перси, сбитый с толку, словно проснулся от кошмара. – Это плохо! Это очень плохо…

Брюс обмотал вокруг ладони шейный платок, подобрал монеты и спрятал их обратно в мешочек. Потом по очереди оглядел всех присутствующих.

– Злость, которую ты почувствовал… – он кивнул дяде Перси. – Не обязательно касаться монет, чтобы они взяли над тобой контроль. Если бы я оставил их лежать на столе, мы бы вскоре все её ощутили. Эти монеты… они излучают зло, это так же очевидно, как то, что кукурузный хлеб моей мамы был жёстче сапог из змеиной кожи.

Слова Брюса повисли в воздухе. Первым заговорил дядя Перси:

– Как они к тебе попали?

Брюс откинулся на спинку стула.

– Что ж, мне не стыдно признаться в своей слабости к азартным играм. А за пределами крупных игорных городов Старого Запада – Томбстоуна, Доджа, Вирджинии-Сити – моими любимыми местами отдыха являются пиратские порты Карибского моря. Морские разбойники весьма охочи до азартных игр. Несколько дней назад я сидел в таверне «У толстушки Энни» на Тортуге за «Костяным тузом», когда этот старый морской волк, Гилберт Трипвуд, пододвинул стул к моему столу и вытащил монеты. Мы сыграли несколько раздач, я победил и заполучил их. Потом выяснил, что он, откровенно говоря, был только рад от них избавиться. Отдав их мне, он рассказал одну странную историю… – Взгляд Брюса остановился на мешочке, затем снова обвёл всех присутствующих. – И история эта не из приятных.

– Какая история? – затаив дыхание, спросил Джо.

– Он сказал, что достал их из брюха опаснейшей акулы-молота, чтобы пересечь Семь морей.

– Акулы-молота? – переспросила Бекки.

– Да, – Брюс тяжело вздохнул. – Но вот в чём загвоздка: если верить Трипвуду, эта акула должна была быть мертва, поскольку половину её тела обглодали. Она не должна была двигаться. Если у вас ещё не побежали мурашки по коже, послушайте вот что… – он подался вперёд, будто рассказывал страшилку. – Трипвуд считал акулу мёртвой, когда её вытащили из воды, но… она шевелилась!