Плавни – это прежде всего царство вольного ветра. Сухой и горячий, он дует здесь всегда. Колышет жесткие шерстинки засохшей травы, морщит узкие ленты стариц, отчего вода в них кажется темно-синей, гораздо темнее отраженного в них неба. Дорожка, по которой я еду, выбита ногами пасущегося здесь все лето стада. Валяются засохшие лепешки коровьего помета, и вьется за спиной стайка мелких, надоедливых мух.
Я сильнее нажимаю на педали и чувствую, как плотной волной дышит в лицо знойный воздух, воздух степи. Вот она – воля! Привстав над седлом кручу педали изо всех сил. Темная от пота под мышками рубашка высохла, стала жесткой и надувается пузырем за спиной.
Безнадежно отстали мухи. Я лечу по широкой равнине и впереди только степь, а надо мной только небо да солнце, да песня жаворонка. Во-о-ля!
По желтой равнине, высоко поднимая ноги, шагают аисты. Они выстроились в шеренгу и похожи на солдат, идущих с винтовками наперевес. Только вместо штыков у них клювы. «Клац – клац, клац – клац». Аисты ловят кузнечиков. На высохших болотах лягушками теперь не прокормиться.
После лощинки, за строем тополей начинаются посадки. Рядочки сосенок, крошечных, чуть выше хвоща. Лет через пятнадцать под ними будут собирать маслята, а сейчас они согнутся и под тяжестью жука.
«Ш-ш-ш-ш» – шуршит пыль под колесами. Появляются дубовые рощи, кудрявые, светло-зеленые и трава между ними высокая, густая. Тропинка петляет от рощицы к рощице, и начинается лес.
По плавням разбросаны озера: маленькие и побольше, круглые и вытянутые лентой, болотца, протоки, пересыхающие к осени или остающиеся прозрачными все лето. Весной они наполняются вешней водой и идущей на нерест рыбой. В мае я с трудом проезжал здесь на велосипеде, таскал его на себе, забивая спицы тиной и лягушачьей икрой. В июне на пообсохших тропинках я давил в ежевичнике гадюк, хорошенько разогнавшись и поднимая ноги к рулю.
Больше всего мне нравится рыбачить в маленьких лесных озерах. Прозрачная вода, коричневатая, настоянная на опавших листьях, зеркально тиха даже в ветреную погоду. Глубина начинается сразу. Желтый песок круто уходит вниз на неизвестную, пугающую глубину. Я захожу со стороны протоки, заросшей кувшинками и лилиями, выглядываю осторожно из-за куста и направляю насаженного на крючок кузнечика в окошко между круглыми листьями. Поплавок замирает на мгновение, а потом начинает приплясывать на воде, разгоняя чуть приметные круги. Это мелочь. У нее нет сил ни стащить кузнечика с крючка, ни притопить поплавок. Затем подплывает красноперка покрупнее. Поплавок движется в сторону. Затем стремительно ныряет.