Едва приняв кон, он тут же бросался за Таней, и, догнав, с торжествующим криком набрасывал ей на голову свой пиджак или выкидывал еще какую-нибудь штуку.
– Э, так не интересно, – кричали им вдогонку, когда они убегали слишком далеко.
Но мне все было интересно: и то, как звучит ее смех, и как она бегает, пусть не очень легко, но, все-таки, достаточно быстро.
Я видел, что она нравится Толику, но это ничуть не задевало меня. Мне казалось, что все должны восхищаться ее прелестью, так же, как красотой этой ночи, и неба, и залива. И это мог не заметить только слепой.
Утром я не смог есть и, сославшись на отсутствие аппетита, выпил только стакан чаю. Против ожидания, губа распухла не сильно.
Первые три урока – и в этом было мое спасение – занятия проходили в столярной мастерской. Я почти любил это время. Заточить на бруске лезвие рубанка, настроить инструмент так, чтобы из-под руки невесомыми свитками тянулась стружка:
Вжик –вжик.
На гладкой поверхности доски в разводах годичных слоев отдыхает твоя измученная душа.
На перемене ко мне подошел Тесленко, скривив рот в странной для него усмешке, сказал:
– Это Кулиш тебе подстроил за Таньку Тихову.
– Но это еще не все: в подъезде нас поджидали сам Кулиш и Шема с Емелей.
– Ладно,– ответил я, продолжая строгать, – там видно будет, – и сплюнул в ворох опилок розовую слюну.
Так и не дождавшись конца третьего урока, ребята побежали смотреть на место аварии «Некрасова». Остались дежурные – я и Кулиш, – следующие по списку. Молча, не глядя друг на друга, подмели под верстаками, и, сложив мусор в носилки, отнесли в яму за забором школы.
Я долго пытался разжечь отсыревшие стружки, а Кулиш молча стоял наверху. Когда пламя разгорелось и, отряхиваясь от прилипших опилок, я вылез наверх, он мрачно посмотрел на меня:
– Ладно, если хочешь, мы можем с тобой столкнуться.
– Как это – столкнуться? – не понял я.
– Ну, подраться, вон там, в лесу после уроков.
– Да пошел ты к черту, понимаешь? – на этом «понимаешь» у меня задрожали губы, но я сдержался.
– Ну, как знаешь, – он пожал плечами, поглядел на огонь и, не спеша, увязая в размокшей после дождя глине, направился к спуску.
Не направо, по лестнице, а напрямик, так было ближе.
Когда я пришел в класс, там еще никого не было.
Девушки проходили практику по предмету «кройка и шитье» в другом помещении.