Я шла по улице, утопая в своих мыслях, когда его заметила. Человек в ярком красном шарфе стоял на углу, привлекая внимание очевидным обаянием. Он поймал мой взгляд, и на его лице расцвела улыбка – лёгкая, чуть лукавая, как у того, кто знает чуть больше, чем говорит, но наслаждается каждой секундой этой тайны.
– Ты чувствуешь это? – спросил он, когда я проходила совсем близко от него, и в его голосе смешались веселье и что-то необъяснимое.
Я замедлила шаг, заподозрив, что он не просто случайный прохожий. Да и кто бы мог так непринуждённо торчать посреди города в таком шарфе, словно время и обстоятельства для него – всего лишь декорации?
– Что ты имеешь в виду? – ответила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя где-то внутри мелькнула мысль, не попала ли я в какой-то странный уличный театр.
Он продолжал улыбаться, и это было почти слишком загадочно для обычного утра.
– Ты знаешь, о чём я. Всё, что ты делаешь, – это маленькая игра с миром. Ты ведь даже не замечаешь, как вещи вокруг начинают слушаться тебя. О, кстати, – он кивнул на мою руку, – ты только что слегка подвинула чью-то траекторию, не заметила?
Я замерла. Переместила ли я чью-то сумку на пару шагов? Вряд ли. Но лёгкое смущение всё же кольнуло – я ведь и правда начала ощущать, как предметы подчиняются моим движениям, хоть и списывала это на случайности.
– Ну, допустим, – сказала я, невольно улыбнувшись. – Мне теперь что, прохожих расставлять по местам? Это было бы слишком хлопотно для утра.
Он рассмеялся – легко, мелодично, будто его голос решил добавить в мою серьёзность немного света. И это странным образом подходило к моменту, когда я только начинала осознавать свои возможности.
– А почему бы и нет? Раз уж мир стал твоей сценой, можно добавить в него немного веселья, – ответил он. – Но учти, это не так просто, как кажется. Ты теперь отвечаешь за то, как поворачиваешь эти шестерёнки. Передвинешь кого-то в автобусе не туда – и, глядишь, придётся оправдываться перед кем-то строгим. Так что аккуратнее.