Мэтью снова дернулся, на этот раз почти беззвучно. Его тело будто стало плюшевой игрушкой, падающей на пол под весом очередного удара. Слёзы обжигали щеки, и я, как бы ни старалась, не могла остановить их поток.
– Пожалуйста… – мои слова были тише, чем шёпот, словно ветер уносил их куда-то прочь. – Он ни в чём не виноват…
Но Данте лишь пожал плечами, его глаза были мёртвыми, пустыми. Он повернулся к выходу, даже не взглянув на меня.
– Добейте его, – бросил он через плечо.
– Нет! – сквозь слезы начала я, – Боже… Ублюдок, я убью тебя! – закричала, когда они снова начали, но это было похоже на крик из далекого сна.
Каждое движение Мэтью стало болезненным напоминанием о моей беспомощности. Казалось, что моё сердце разрывалось с каждым его вздохом, а вместе с ним и моя надежда на то, что всё это закончится.»
После того случая отцу пришлось подстроить мою смерть, а мои документы изменить. Это звучит как сцена из фильма, но это была моя жизнь. Я стала призраком в собственном мире, забытой тенью, за которой никто не сможет последовать. Для окружающих я сирота, просто одинокая девочка, у которой нет прошлого. Другую информацию обо мне невозможно найти, и я это знала, но такая жизнь оставляла у меня горький осадок.
Я не могла позволить себе заплакать, но иногда это было так тяжело. Я смеялась с друзьями, притворяясь, что всё в порядке, но в глубине души понимала, что никогда не смогу быть той, кем была раньше. Моя настоящая жизнь осталась в прошлом, похороненная под слоем лжи и секретов.
– Мисс Канаверо, – вывел меня голос из воспоминаний, – Мы приехали.
Я посмотрела на Карлоса, его взгляд был уважительным, но слегка уставшим – день, видимо, выдался долгим не только у меня.
– Спасибо, – сказала я, стараясь вложить в это слово немного больше, чем просто формальность.
Он кивнул, не говоря ничего. Открыв дверь, я вышла из автомобиля, чувствуя, как вечерний воздух обволакивает меня.
Я сделала несколько шагов вперёд, позволяя себе остановиться и просто вдохнуть. Где-то вдали слышался гул самолётов – глухой, ритмичный, будто раскаты грома, растянутые во времени. Этот звук всегда вызывал у меня странное чувство – одновременно свободы и грусти.
В это же время где-то неподалёку раздавались голоса птиц. Их крики разрывали вечернюю тишину, добавляя в неё живую, хаотичную мелодию. Я подняла голову, пытаясь разглядеть их в небе, но увидела только медленно тускнеющее зарево заката, растекающееся по горизонту мягкими розово-золотыми оттенками.