Глубокий вдох. Ощущение прохладного воздуха, заполняющего лёгкие, немного прояснило мысли. Но только на мгновение. Стоило мне сделать первый шаг, как я снова почувствовала его взгляд. Этот пристальный, тяжёлый, почти осязаемый взгляд, который прожигал спину.
«Зачем он так смотрит?» – мелькнуло в голове. Я не осмеливалась обернуться, зная, что встречусь с этими глазами. Слишком внимательными. Он ничего не говорил.
Я шла медленно. Но шаги за спиной раздались почти сразу. Чёткие, ровные, спокойные, как будто он не торопился.
Раздражение вспыхнуло ярче, но я заставила себя не оборачиваться. Вместо этого сосредоточилась на ощущении – как его шаги, будто тень, следовали за мной.
***
Мы неспешно шагали по аэродрому к нашему самолёту, едва слыша шорох гравия под ногами. Серое утро разливалось вокруг, небо затянуто облаками, словно кто-то наложил серую вуаль на мир.
Самолёт, сияющий на слабом свету своими глянцевыми боками, стоял величественно, как гордый хищник, готовый к полёту. У трапа нас уже ожидали: высокий капитан с чуть грубоватыми чертами лица и строгим, но доброжелательным взглядом, а рядом с ним – две стюардессы, молодые, улыбчивые, но с ноткой профессиональной сдержанности.
Они приветствовали нас вежливыми словами, но я едва вслушивалась. В голове мелькали какие-то обрывочные мысли – о предстоящем полёте, о времени, которое придётся провести в воздухе. Телохранитель шёл чуть позади, словно тень.
Поднимаясь по трапу, я скользнула рукой по поручню. Металл был ледяным, и на мгновение это ощущение зацепило меня, заставив вспомнить что-то далёкое и едва уловимое. Но воспоминание быстро ускользнуло, и я вошла внутрь.
На борту царила уютная полутьма, нарушаемая только мягким светом ламп. Тихо, почти незаметно, за нашими спинами закрылась дверь. Мы сели в кресла, обитые тёмной кожей, приятно прохладной на ощупь. Я почувствовала, как тело утопает в мягкой обивке.
– Вина, пожалуйста, – попросила я, прежде чем добавить, не задумываясь: – И что-нибудь перекусить.
Меню меня не волновало. Еда – просто необходимость, особенно перед таким длинным полётом. Двадцать часов. Я окинула взглядом окно, за которым всё ещё виднелась серая мозаика облаков и бетонных плит аэродрома. Самолёт пока не тронулся с места, но это давало ощущение спокойного ожидания, предвкушения путешествия.