Непринужденная беседа довольно быстро превратилась в принужденную, напряжение нарастало, больше всего Алине хотелось расплакаться и убежать. Димитрис, похоже, ощущал что-то похожее, но это его не травмировало, скорее злило.
И когда беседа окончательно иссякла, уступив место негромкому позвякиванию столовых приборов, Димитрис заметил, как в тарелку опустившей голову Алины капнула слезинка. Он решительно отложил в сторону приборы, взял бокал с вином и встал, отодвинув стул.
– Димми, что ты делаешь? – удивленно изогнула бровь Атанасия.
– Я хочу выпить стоя…
– За прекрасных дам? – улыбнулся отец.
– Это чуть позже, папа, а сейчас – за одну даму, самую для меня прекрасную, самую любимую, самую желанную. За тебя, Ника!
Залпом выпил вино, почти силой поднял девушку с места и поцеловал. Не легким чмоком, а настоящим, глубоким и страстным поцелуем.
И Алина поняла, вернее – ощутила, что сказки не всегда врут. И поцелуем можно разбудить спящую принцессу, вернуть ее к жизни. А в ее случае – вернуть уверенность в себе, в Димитрисе, в том, что он ее действительно любит, и рядом с ним ей нечего и некого бояться.
Слезы, нетерпеливо толпившиеся у выхода из глаз, озадаченно переглянулись, понимая, что такая желанная свобода им больше не светит, и придется вернуться в осточертевшие слезные мешочки. Кукситься и плакать их хозяйка явно больше не собирается, во всяком случае, сейчас.
Костас смотрел на целующуюся пару с улыбкой, а вот Атанасия поджала губы. Она понимала, что ведет себя как классическая вредная мамаша, ревнующая своего сыночка к его девушке, но ей было реально обидно. И держать эту обиду в себе она не собиралась, ведь чем больше копишь в себе невысказанных слов, тем глубже на лице морщины.
– Это очень мило, Димитрис, – от голоса Атанасии замерзло все в радиусе трех метров, в зону поражения попала и целующаяся пара, из единого целого распавшаяся на две составляющие, – но можно было и обойтись без намеренного унижения матери.
– Унижения? – озадачено нахмурился Димитрис, покрепче придержав за талию вздрогнувшую спутницу. – О чем ты?
– О твоем демонстративном тосте. Костас, не надо меня толкать под столом, ты же и сам понимаешь, что наш сын повел себя демонстративно вульгарно! Такого за ним раньше не наблюдалось, чувствуется дурное влияние.