Признание этих глубинных течений, которые поначалу протекают ниже нашего сознания, – начало того, что мы с полным правом можем назвать мудростью. Эсхил, первый великий трагик, заметил, что боги издали торжественный указ о том, что только от страданий приходит мудрость. Заработанная мудрость делает нашу жизнь более достойной и глубокой, и мы благословлены духовным ростом, который является ее побочным продуктом. Тем, кто переживает такие страдания, разговоры о расширении кажутся излишними или бесчувственными, и все же гораздо позже они часто приходят к пониманию того, что обрели более дифференцированное сознание, более сложное понимание себя и, что самое главное, более интересную жизнь. Их жизнь стала духовно, психологически богаче, и они заслужили этот рост. Их собственная душа устремилась к ним, отказываясь от любых уступок, любых отрицаний и требуя большего воплощения через них.
На протяжении многих лет мне выпала честь работать с людьми в разгар их страданий. Я смиряюсь с их готовностью делиться со мной самыми сокровенными местами и доверять мне как спутнику в их путешествии. Вместе мы смирялись с совместными встречами с Самостью – метафорой Карла Юнга, обозначающей тот присущий нам уникальный, знающий, направляющий интеллект, который лежит за пределами нашего обычного эго-сознания. Метафора "Я" возникает из нашего интуитивного знания о том, что нечто внутри каждого из нас не только контролирует наши органические биохимические процессы, развивает нас от менее сложных к более сложным существам, но и, что гораздо важнее, стремится к тому состоянию бытия, которое является очевидной целью нашего воплощения в первую очередь.
Душа – еще одно слово, которое, по иронии судьбы, было изгнано из современной психологии и психиатрии, хотя слово psyche, лежащее в основе психологии, психиатрии, психопатологии, психофармакологии и психотерапии, – это греческое слово, обозначающее душу. Почти так же вопиюще душа была сентиментализирована многими так называемыми
Мышление нью-эйдж, или заключенные в страшные, защитные догмы религиозные фундаменталисты. И все же я рискну использовать в этой книге слова "душа" и "психика" как взаимозаменяемые, поскольку в каждом из нас "Я" служит душе; иными словами, директивные, целенаправленные энергии, управляющие нашей жизнью, сами служат смыслу, хотя трансцендентному смыслу, который зачастую имеет мало общего с нашими узкими рамками сознательного понимания. Я вспоминаю, как читал о женщине, которая оказалась погребена под завалами вместе со своим ребенком после землетрясения в одном из бывших государств СССР. Ее ребенок выжил вместе с ней, потому что женщина разрезала свою плоть и выкармливала ребенка своей кровью в течение многих дней, пока их не нашли. Можно подумать, что на первом месте всегда стоит самосохранение, но жертва матери собой ради ребенка показывает, что даже эта деятельность "Я" может служить потребности души в смысле. Примечательно, что "идея" ее ребенка была для этой матери более значимой, чем "идея" ее самой. Эта история о подчинении интересов "Я" задаче смысла повторяется в разных вариантах во всех наших жизнях. И когда мы живем без смысла, мы страдаем от величайшей болезни из всех. Древнеегипетский текст "Измученный миром человек в поисках своей ба (души)" иллюстрирует универсальность этой дилеммы. Несмотря на тысячелетнюю давность, как современен этот текст! Разве вы не видите усталых пассажиров, истощенных домохозяек, бизнесменов с третьим мартином – все они тоскуют, жаждут чего-то большего в своей жизни? Всякий раз, когда мы можем привести сознание к месту встречи с душой, мы меняемся и, хотим мы того или нет, увеличиваемся.