Такие саморазрушительные повторения – пример тревожной мысли Юнга о том, что то, что отрицается внутри, кажется, приходит к нам из нашей внешней судьбы. Мы можем продолжать проклинать судьбу и не понимать, что после детства мы сами делаем выбор, служа старой программе. Один пациент, Грегори, выросший в условиях крайней бедности и значительного пренебрежения, постоянно подрывал свои дары. Когда он потерял большую часть своих сбережений в результате неоднократных неразумных инвестиций, его реакция была такой: "Это были всего лишь деньги, и у меня их никогда не будет. Это я знаю". Его суженный, но тщательно подобранный круг друзей подтверждал его самооценку, даже когда его жизненный выбор удерживал его в рамках старого, привычного умаления. В детстве он неизбежно читал ограниченные утверждения о своей семье и ее бедных социальных условиях и отождествлял себя с ними. Когда-то недостатки были навеяны ему безразличной судьбой, но его последующий взрослый выбор неуловимо укреплял его умаление как устойчивое состояние бытия, действительно "историю" его жизни. Еще более зловещий пример этого феномена можно найти там, где человек подвергся обличению фанатизма. Либо человек наполняется ненавистью к другим и стремлением к самокомпенсации, либо он отождествляет себя с приниженным и живет в ненависти к себе и самосаботаже. Печальный каталог травм, причиненных тем, кто страдает от дискриминации, включает в себя не только изначальную обиду, но и частое, бессознательное сговорчивость с этим дефицитным определением себя. И снова бессознательное уравнение: "Я такой, каким меня считают другие".
Совсем недавно я получил от одного из пациентов следующий сон. Несколько десятилетий назад Гарольд вырос в крайней физической и эмоциональной нищете в Арканзасе. Подростком он выбрался из запустения, поступив на службу в торговый флот. Во время многочисленных кругосветных плаваний он получил образование. В конце концов он сошел с корабля в Хьюстоне, открыл собственное дело и обрел некоторый материальный достаток. Невероятно, но позже он зарегистрировался в аспирантуре Гарварда, был принят и закончил программу, хотя никогда не учился в колледже. И все же, несмотря на все свои достижения, его по-прежнему преследовало чувство дефицита:
Я нахожусь в Гарвардском клубе на обеде. Странно, но все не могут наесться, потому что их галстуки завязаны странным узлом. Мне удается дотронуться до узла, и он развязывается, и теперь все могут есть. Я понимаю, что клуб находится на полпути в гору. Я взбираюсь на оставшуюся часть горы, переваливаю через вершину. Затем радостными прыжками бегу вниз по другой стороне и оказываюсь у подножия. Вижу крестьянина с телегой, а телега пуста.