– Сань, ну хватит уже мечтать! Ты чего сегодня такой задумчивый? Пойдём, дрова перенесём в сарай.
– Да, конечно, дед!
Я встряхнул головой, отгоняя мысли о девчонке в джинсовой кепке, и пошёл помогать деду.
Мы живём с ним на берегу большой реки в маленьком городке. Вроде бы город, ага, но всё здесь как-то по-деревенски. Даже газа нет. Поэтому дом отапливаем берёзовыми дровами. Мне нравится. Сядешь зимой перед стеклянной дверцей, смотришь на рыжее пламя, что лижет поленья, будто дракон. От потрескивания уютно становится. А у неё, кстати, веснушки рыжие, а волосы тёмные, каштановые. Да что это я опять про неё?! Никак из головы не выходит!
Когда перетаскали с дедом оставшиеся дрова, которые привёз грузовик на прошлой неделе, я глянул на часы и понял, что пришло время для скайпа. У нас девять часов вечера, у родителей шесть утра. Это я с ними так общаюсь – через день на связи по скайпу. Они у меня археологи, на Камчатке собирают артефакты о переселении народов на север. А ведь могли бы и здесь собирать. История у Весьегонска – ого-го какая! Аж от ледникового периода начинается. Потом финно-угорские племена тут селились по берегам реки. Затем новгородцы пришли, земли, как говорят, ославянили. Монголо-татары по лесам рыскали. У нас даже названия деревень сохранились старинные: Баскаки там, Косодавль, Батеевка, Пленишник или вот – Орда. После монголо-татар курганы остались. Находки оттуда даже в музеи крупных городов отправляли – в Москву, Санкт-Петербург.
А ещё наш город затопленный. Не совсем, конечно, иначе бы мы здесь не жили. В прошлом веке затопили, когда гидроэлектростанцию строили. Чтобы пароходы могли спокойно проходить, здания и храмы взорвали. Дома разобрали и по брёвнышку на телегах лошадьми на высокое место перевезли, туда, где мы сейчас и живём.
Осенью, когда водохранилище воду скидывает, берег старого города обнажается, и там находят предметы разные: пуговицы, подвески, кресты и монеты старинные. Вот и мы с дедом на раскопки ходим. Ну, да это отдельная история, как-нибудь расскажу.
– Мам, привет! – на экране появилась мамина кудрявая голова, за ней папина, с высоким лбом. – Пап, салют!
– Привет, сыночек.
Они уселись рядом и стали двухголовыми родителями.
– Как раскопки? – я всегда успевал их спросить что-нибудь первым.