Хайдеггер предупреждал о "Gestell" – "поставе", современной технике, что не раскрывает, а ставит природу перед человеком как ресурс, как склад, что можно разграбить. В нищепанке этот "постав" достиг предела. Заратустра видит роботов Tesla Bot, что машут руками на презентациях: они не помощники, как топор плотника, а декорации, что скрывают бесполезность за зрелищем. "Метавселенная" – не пространство бытия, а его отрицание: человек не встречается с миром, а уходит от него в пиксельную пустоту, где нет ни леса, ни реки, только код, что маскирует одиночество. Техника здесь – не поэзия, а ложь, не мост, а стена.
Возьмём ветряки – символ "зелёного" будущего. Хайдеггер мог бы увидеть в них мельницу, что работает с ветром, открывая его силу человеку. Но в нищепанке они – ширма: их вращение не сближает с природой, а отчуждает, превращая ветер в абстрактные киловатты, что уходят в далёкие сети, оставляя фермера с той же лопатой. Или дроны, что жужжат над полями: они не раскрывают небо, как крылья Икара, а подчиняют его, снимая видео для лайков, перевозя посылки для алгоритмов. Даже фабрики Tesla, что гудят в Техасе, не творят бытие – они творят фетиши, электромобили, что служат не человеку, а статусу, пока рабочие считают гроши на бензин.
Заратустра чувствует эту утрату. Техника, что могла бы стать частью "бытия-в-мире", стала его врагом. Она не открывает мир, как топор открывал дерево, а закрывает его, как экран закрывает взгляд. "Мисс ИИ" танцует в виртуальности, но её красота – не поэзия, а маска, что скрывает пустоту. Роботы BigDog топают в роликах, но их шаги – не путь к бытию, а бегство от него, проигранное ослу. В нищепанке техника – это ширма, за которой человек теряет заботу, теряет себя, становясь не сверхчеловеком, а зрителем, что смотрит на мир через стекло, не касаясь его.
Хайдеггер писал, что опасность "постава" – не в разрушении, а в забвении бытия. В нищепанке это забвение торжествует. Заратустра видит, как человек, окружённый техникой, перестаёт быть Dasein – присутствием в мире. Он не рубит дерево, не слушает реку, не смотрит в небо – он смотрит в экран, где ветряки крутятся ради цифр, где уголь дымит ради сети, где аватары танцуют ради лайков. Техника, что должна была раскрыть мир, стала ширмой, что прячет его: природа – лишь ресурс, труд – лишь топливо, бытие – лишь фон для симулякров.