Зато в ее комнате я не нашел ни одного распятия – притом, что внизу и на лестнице ими были усеяны все поверхности кроме полов, и увидел в этом знак, что игра еще не окончена. На стенах висели несколько неплохих натюрмортов, писанных маслом, и еще портрет тети Джулии углем, в котором я сразу же узнал свою детскую руку.
Нарисовано было неплохо – думаю, даже удивительно хорошо, учитывая возраст художника. Рассматривая портрет, я с неудовольствием вспомнил свои первые годы в Нью-Йорке, проведенные за мольбертом в Центральном Парке; в частности, мою не слишком удачную попытку избежать чрезмерной реалистичности в акварельном изображении одного восьмилетнего пацана – главным образом из-за опасений получить кулаком по спине от нависшего надо мной нервного папаши, прежде не замечавшего явных признаков олигофрении на лице его обожаемого отпрыска.
У меня за спиной вдруг послышался шорох, и я быстро обернулся. Входя, я нарочно оставил дверь открытой, думая соврать, что зашел сюда по ошибке, если Лидия меня застукает. Но это была не она. Посредине комнаты стоял огромный – нет, просто гигантский рыжий алабай, и, не отрываясь, смотрел на меня. В его глазах тлела желтая плотоядная искра.
При иных обстоятельствах стоило бы хорошенько обдумать, как же, черт возьми, я снова умудрился забыть о существовании проклятого пса и так оплошать с дверью? Но время для этого было явно не подходящее, ибо жить мне оставалось секунды две. Срочно требовалось что-то делать – и, само собою разумеется, я пал на колени:
– Не убивай меня, о прекраснейшая из собак! Умоляю, пощади!
Алабай оскалил свою жуткую розовую пасть и зарычал. Даже соседи Лемми Килмистера[13] не слышали звука, подобного этому. Мне оставалось лишь продолжать импровизацию. Я быстро встал на четвереньки, высунул язык, и радостно поскуливая, бросился ему навстречу!
Растерянность на морде противника была воспринята мною как крайне важное свидетельство, что в конкуренции видов всегда побеждает тот, кто умеет чтить свои корни. Пес даже слегка попятился от меня, но я восторженно взвизгнул, взмахнул ушами, завилял хвостом и попытался лизнуть его в нос! Он с отвращением отпрянул в сторону.
Путь к спасительному выходу оказался свободен, и я, вскочив на ноги, бросился по направлению к холлу. Алабай опомнился и с рычанием кинулся за мной, но я уже был снаружи, в последний момент успев захлопнуть перед ним дверь. Послышался тяжелый удар, и вслед за ним разочарованный вой чудовища.