Я прошел обратно в столовую, но вдруг уловил едва слышный – и весьма неожиданный шум из внутреннего двора. Это был звон лопаты, которой кто-то рыл каменистую землю. Разглядеть изнутри, что именно там творилось, я не мог, потому что луна спряталась за облаками и окна галереи лишь отражали мою растрепанную фигуру с арбалетом наперевес, освещенную ярким каминным пламенем.
– Да вашу ж… – выругался я и направился к выходу из галереи.
Во дворе никого не было. Темнота скрывала источник этого сводящего с ума ритмичного звука, но шел он со стороны реки. Мои нервы были на пределе. Собрав всю волю в кулак, я медленно двинулся вперед. Пройдя с полсотни шагов, я увидел, как из уже кем-то вырытой глубокой ямы на склоне вылетают комья земли. В какой-то момент таинственный землекоп прервал свое занятие, и когда я, стараясь не дышать, подошел еще ближе, то обнаружил черный провал и горку свежей почвы вокруг него. Склонившись над ямой, я с хрипом проговорил:
– Эй, кто там?
– Что-то потерял? – раздался прямо у меня за спиной глубокий, холодный голос.
Я подпрыгнул, да так резво, что мой скелет едва не отделился от мяса; еще не коснувшись ногами земли обернулся, и, уже падая, заметил очертания хрупкой женской фигуры, неподвижно стоявшей в трех шагах позади меня. Затем все окончательно погрузилось во тьму.
В которой следствие ведут простаки
Яркий солнечный луч, бивший прямо мне в лицо, мучил меня минут десять прежде, чем я сумел заставить себя приоткрыть один глаз. Безо всякого внятного результата попытавшись сфокусировать взгляд на мельтешении размытых цветных пятен, я пришел к твердому убеждению: все, что мне предстоит увидеть, уже не будет иметь никакого отношения к настоящему, а тем более не случилось раньше, потому что произойдет несколько часов спустя – причем определенно не со мной!
Это мне не понравилось. Было похоже, что я сформулировал самое настоящее небытие, в то время как у меня пока оставались обширные планы на жизнь, причем в ее телесно-соматической ипостаси! Еще сильнее я остался недоволен тем, что мне до сих пор никак не удавалось получить четкое изображение от своих зрачков. Пошевелиться у меня тоже не вышло, как я ни старался.
Выручили меня мои же глаза. Как будто без моего участия они принялись быстро-быстро моргать, и это помогло. Вскоре я понял, что лежу на своей кровати – полностью одетым. Поверх моей раскрытой ладони покоилась теплая рукоять короткого меча. Я перевел взгляд на дверь и увидел, что та по-прежнему заперта на засов. Ощупав одежду, я убедился, что она осталась чистой, а завещание и письмо тети лежали во внутреннем кармане.