Олег поднялся навстречу.
– Спасибо за доброе слово. Тебе известно, кто я. – Княжич нахмурился, скрестив руки на груди. – Я же с тобой не знаком. Кто ты, откуда и с чем прибыл?
– Я из Радограда, княжич. Тимофей Игоревич, посадник столичный, отправил меня с донесением две недели назад.
– Донесение? – прищурился он. – Какое?
Олег повернулся к Весемиру.
– Что там у него?
– Не говорит, – буркнул воевода. – Велено только тебе передать.
– Что ж, я перед тобой. Только негоже вести разговор с наследником престола сверху вниз. Слезай с кобылы, здесь твой путь окончен.
Все трое спешились. Владимир – ловко, молодецки. Гость – медленно, тяжело.
«Спина затекла… Долго в пути. Видно, не врёт что из Радограда ехал», – подумал Олег.
Весемиру пришлось сложнее, чем остальным. Он долго пытался сползти с лошадиной спины, опираясь на здоровую ногу. И только когда коснулся земли, аккуратно достал стопу из стремени.
– Ну, говори. Не для того ты такой путь проделал, чтобы меня томить.
Гонец шагнул вперёд, запуская руку под плащ. Олег резко вскинул ладонь.
– Стой. Ближе не подходи, если жизнь дорога. Что там у тебя?
– Письмо, княжич, – растерянно пробормотал тот, замерев.
– Обыскали мы его, оружия нет, – проворчал Весемир.
Недоверчиво прищурившись, княжич вытянул вперёд руку. Вестник, аккуратно вложил в его ладонь небольшой, сложенный втрое, серо-жёлтой клочок бумаги. Олег удивлённо поднял брови. Даже ему, первенцу князя, не часто доводилось держать её в руках. Ввозимая в Радонию ликайскими купцами, она, как и многие другие товары, после начала разбойничьей вольницы стала необычайно дорогой не только для обычных людей, но и для знати: купцов и бояр. Вести предпочитали передавать на словах, но тут, видимо, дело было серьёзным.
Взгляд мужчины скользнул по сургучной печати. Голова зубастой щуки. Герб посадника Радограда. Всё сходится…
– Святослав, ступай. Тебе тут делать нечего.
– Но княжич…
– Ступай!
Мальчишка сник, опустил русую голову и поплёлся прочь. Ему невыносимо хотелось узнать, что было в письме, но спорить с княжичем он не смел.
Проводив его взглядом, Олег сломал печать, развернул письмо и, прищурившись, принялся читать. Постепенно его лицо изменилось: хмурость и суровость уступили место растерянности и смятению.
– Не томи, брат, что там? – напряжённо спросил Владимир, внимательно наблюдая за ним.