– Что?! – Софья резко села, преодолевая слабость. – Но это невозможно! Ты же…
– Мне пятнадцать. Мне всегда пятнадцать, – Катя грустно улыбнулась. – Это трудно объяснить. Ты сейчас под действием препаратов. Поэтому можешь меня видеть.
Софья уставилась на девочку, пытаясь понять, что происходит. Галлюцинация? Последствия укола? Или она просто сходит с ума?
– Я не понимаю…
– Конечно, не понимаешь, – Катя взяла с тумбочки зелёного слона. – Это я оставила тебе сообщение. «Не верь. Беги. К.» Я надеялась, что ты сможешь уйти до того, как они начнут процедуры.
– Какие процедуры? Что происходит? – в голосе Софьи звучала паника.
Катя вздохнула, поглаживая фарфоровую фигурку.
– Беркут и его «коллекционеры»… они не просто похищают детей. Они создают свою коллекцию. Особенных детей, как они говорят. Детей, чьи души будут принадлежать им.
– Я не понимаю…
– Беркут разработал препарат. Он называет его «ключом». Этот препарат изменяет сознание, делает человека внушаемым. А потом… потом они забирают часть тебя. Твои воспоминания, твои эмоции, твою волю. И взамен оставляют пустоту. Или что-то чужое.
Внутренности Софьи словно сковало.
– Они делают из людей марионеток?
– Хуже. Они делают из людей коллекционеров. Таких же, как они сами. Виктор Рогов, Игорь Соколов – они были первыми. Первыми подопытными. А теперь они помогают Беркуту находить новых… экспонатов.
Софья попыталась переварить услышанное. Это звучало как бред, как сюжет фантастического фильма. Но что-то подсказывало ей, что Катя говорит правду.
– Если ты здесь уже двадцать лет… то почему ты до сих пор выглядишь как подросток?
Катя грустно улыбнулась.
– Я не здесь. Не совсем здесь. Моё тело… оно мертво. Давно мертво. А то, что ты видишь, – лишь проекция. Отражение в твоём сознании, изменённом препаратами.
– Ты призрак? – Софья отодвинулась, чувствуя, как по телу пробежала дрожь.
– Нет. Скорее… эхо. Беркут называет это «остаточным сознанием». Когда у человека забирают его суть, что-то всё равно остаётся.