…только не кричать, не кричать, не давать машинной ещё и свой голос, хватит того, другого, который воет и хохочет в своей камере…
Заскрипела, отлипая от своего места, дубилка. Илидор не видел её, но знал, что она там. Много лет назад, когда он укусил идиотского сына Ахнира Талая, Ахнир схватил Илидора за хвост и так шваркнул об эту дубилку, что едва не вытряхнул из него все кишки. Сейчас она снова идёт за ним, она хочет показать, что золотой дракон стал взрослым, но для неё, дубилки, это ничего не меняет.
Дыхание перехватило, тени плясали перед глазами, собираясь в части машин, другой дракон за дверью уже не выл, а плакал и храпел.
…не кричать, не кричать, не кричать…
Машины затихли, и тогда Илидор услышал своё громкое, сбивчивое дыхание. Он стоял у стены, распластавшись по ней спиной и крыльями, кровь с разбитых костяшек стекала по пальцам на камень, правой ладони он не чувствовал. Но порадовался хотя бы тому, что стоит на своих двоих, а не забился в угол тугим клубком ужаса. И не кричит. Нет уж. Не кричит.
Если сейчас закрыть глаза, то скоро станет легче. Если не видеть тени, которые превращаются в части машин, то их запах ослабнет, а скрип станет далёким, ненастоящим, совсем не страшным.
Невозможно закрыть глаза, когда вокруг машины.
Вдох. Медленный, глубокий, со всхлипом.
Чушь. Машины спокойно стоят у стен. Конвейер выключен. Ковш не качается. Дубилки в этом зале вообще нет.
Вдох. Медленный и глубокий.
Илидор вжался в стену спиной ещё сильнее и медленно закрыл глаза, словно задвигая над собой крышку гроба.
Ему нужно продержаться совсем немного, пока взбудораженное сознание не угомонится, не перестанет доставать из памяти звуки, запахи, тактильные ощущения. Главное – не видеть, тогда всё остальное немного помечется и потухнет само.
Кожу на щеках обдуло жаром жидкого огня, таким горячим, что если бы у драконов росла борода – волоски бы опалило.
Ерунда, сказал себе Илидор, скрипнув зубами. Если бы тут было жарко, у меня бы трещали брови, волосы, ресницы. Ничего такого нет, ничего.
Запах палёных волос защекотал его нос, волоски на левой брови затрещали. Илидор сглотнул, потому что от близкого жара в горле пересохло, заставил себя поднять руку, провести по брови, но не понял, в порядке она или действительно опалена.
Через закрытые веки он видел огонь, разгорающийся в машинной. Это самоубийство – стоять, закрыв глаза, когда по машинной растекается расплавленный огонь и вот-вот сожжёт твои ноги. Кто придумал, что огнём дракона не убить? Огненного, может, было и не убить, но все огненные драконы погибли во время войны с гномами. А Моран говорила, что огонь убивал любых драконов точно с тем же успехом, с каким эльфийский кулак разбивает нос другому эльфу.