– Ну, где эти ваши оборотни. Показывайте!
Иван Хельсинг шагнул в хорошо натопленную избу, в ее теплый валеночный дух и прислонил к бревенчатой стене огромный арбалет. Сделал шаг и услышал в ответ ворчливое:
– В обуви куда претесь? Разувайтесь или бахилы там оденьте. В углу лежат.
Охотник поглядел на грязную кучку бахил и снял тяжелые армейские ботинки.
– Где вы? Прячетесь, что ли? Кто меня вызывал?
– Сейчас, сейчас, оденусь и выйду…
Послышался скрип, шорох, а потом занавеска на печи отлетела в сторону, и из-за нее выбрался здоровенный мужик в цветастых семейных трусах, с бородой и с серьгой в ухе.
– Я хозяин. Я вызывал. Но что-то не больно вы на охотника похожи. Пацан вы еще…
Иван Хельсинг уселся на лавку у стола, облокотившись на столешницу, подтянул поближе солонку и, зачерпнув из нее щепотку, отправил в рот – переход из реальности в реальность по неведомым науке причинам нарушал солевой баланс в организме.
– Мне сорок. А молодость – это побочное. Пару лет назад умирал с голоду в одном саду, и съел пару яблочек молодильных. Теперь больше шестнадцати не дают. Доктор сказал, что лет через пять пройдет. Будут давать как минимум двадцать.
– И вы ему верите?
– Я ему десять долларов за консультацию отдал. Не хотите же вы сказать, что зря…
Хозяин избы натянул брюки, застегнул ремень на голом волосатом пузе и от души расхохотался.
– Ладно, – проговорил он, – почти верю. Вот сейчас оденусь, поедим и перейдем к делу. До ночи еще полчаса, как раз успею ввести вас в курс.
– И в чем ваша проблема?
Ивана выдернули из постели всего через два дня после битвы с Марладокским Выдрой, и он хотел скорее в нее вернуться. Пока это широкое ложе навсегда не покинула жена, уже не первый год уговаривающая его завязать с оперативной работой.
– Я же отправлял заказ, все подробно описал, – удивился хозяин, – у нас целая куча проблем.
– Бумага есть бумага, – проговорил Иван, заказ прочитавший вскользь, и больше, чем его содержанием, заинтересовавшийся суммой оплаты за выполнение работы.
– Хотелось бы узнать о проблеме из первых рук. Так сказать, лично от пострадавшего. Зовут как?
Мужик поскреб рыжую, как у Малюты Скуратова, бороду на широком рябом лице и непонимающе уставился на Ивана:
– А-а-а… Меня Моше зовут. Моше Шалашибес.
– Вы еврей?!