Ведьма засмеялась – звонко, нахально. И прыгнула первая, вырывая полотенце из руки Чеслава раньше, чем он закончил замах. Ударила ногой по коленям, увернулась от пудового кулака, подсекла тяжелого противника под колени с другой стороны, ударила в живот и, наконец, уронила каторжанина на землю, прыгнув сверху ему на спину. Закрутила полотенце круг шеи Чеслава и натянула. Пусть не так сильно, как могла прежде, и всё же достаточно, чтобы напугать своего поединщика.
– Только тявкни, – предупредила она его на ухо ласковым злобным шепотом. – Ты не первый у меня будешь. Я умею убивать долго и тихо.
Не справившись с накатившей яростью, Огняна ударила Чеслава лбом о каменистую землю и поднялась, горделиво расправив плечи. Длинный меч вартового остановил её, прижавшись острой кромкой к горлу.
Лихое упоение слетело с Огняны разом, одно упрямство осталось в сверкающих глазах да вскинутом подбородке. Её лицо всегда упрямым бывало, даже когда она печалилась.
– Гляди-ка, Тихомир Богданович, рано мы с тобой девочку хороним, – недобро сказал вартовой.
– И кашлять позабыла, – вздохнул второй. – И чего её теперь, к начальству, что ли?
– Не, глядеть на неё будем, – рыкнул первый. – Ну что, своими ножками пойдёшь, али помочь?
Она хмуро отвела от своего горла меч, не порезав обветренную ладонь. Неуверенно улыбнулась Жихарю и пошла с вартовыми.
Тотчас на рудники влетели всадники, разогнав кучку каторжан, что шла к реке умываться. Осадили лошадей, прогарцевали по кругу.
– Шельма Ростислав Изяславович! Решетовская Огняна Елизаровна! Викулич Велеслава Ершовна! Яблоков Иван Никитич! – прокричал гонец во главе конников. – В Трибунал!
Радостный, светлый смех Огняны Решетовской звонким эхом рассыпался над приисками.
В столичном Трибунале было тихо и торжественно. Светлые занавески, которые то и дело задувал в зал теплый ветерок первых осенних дней, отвлекли судью, но необъяснимо радовали подсудимую. Огняна сидела на непокрытой скамье, и внутри у неё клокотало предчувствие свободы. Плевать на страшное обвинение, на навет, на послухов, что оговорили её и не запнулись. Пришёл час спросить у Смарги, виновна ли Огняна Елизаровна Решетовская. Она виновной не была. А Смарга никогда не ошибается.
Никто не мог сказать доподлинно, что есть Смарга. «Смарга суть справедливость», – говорили летописи. Созданная волхвами тысячу лет тому назад, она вобрала в себя искры от огнищ всех склавинских племён, и потому считалась непреклонной и безгрешной. Весь волшебный мир держался на вере в непогрешимость Смарги. Великое пламя, волшебная сущность, невидимая и непостижимая, она вершила правосудие руками судейских волхвов, проявляя свою волю через цвет огня и камней, полотна или воды. По-разному можно вопрошать Смаргу о том, виновен ли подсудимый, но ответ её неумолимо точен.