– Стас, что за кипишь в нашем королевстве? Опять какая комиссия с проверкой?
Я практически в полёте поймала за шиворот пробегающего мимо ветеринара.
– Ой, хуже, Наталья Викторовна! Намного хуже. Ротный наш сдаёт дела и должность и уходит от нас. А на его место молодой летёха, только из училища встаёт. Жлоб высокомерный. Он нашего уже до ручки несколько раз доводил. Боимся, чтобы не сцепились. Молодому-то что будет, а нашего ещё и разжаловать могут за рукоприкладство.
– А наш почему уходит? Куда?
– Вся часть в курсе и одни вы в облаках витаете. Там его жена со штабной какой-то поссорилась. А у штабной связи. Вот она жене нашего и устроила ссылку на севера далёкие. А ротный, вместо того, чтобы заставить жену извиниться, рапорт подал на перевод в ту же часть, куда и её. А между тем все говорят, что его жена была не права. Да и вообще, вздорная она баба. Как он с ней живет только! Всё, мне бежать надо, перепись лекарств требует новое начальство к обеду предоставить. А как я до обеда успею? Эх!
И он помчался дальше.
– Фёдор Иванович, разрешите войти?
Я постучалась в открытую дверь кабинета, видя, что мой командир стоит, оперевшись руками на подоконник.
– Заходи, Натальюшка, заходи. Да дверь прикрой.
Он ответил, не оборачиваясь. Продолжая всматриваться в нашу территорию. Там, за окном, находился плац, за ним – дрессировочная площадка, за ней локалки с вольерами. И всё это окружал лес.
– Ну что, дочка, прощаться будем. Отдаю вас с тяжелым сердцем. Молодой он, горячий, амбициозный. Дури-то в голове много, а вот разума пока не прибыло. Тяжко вам будет. Ты бы Ирму спрятала куда. Уж больно уязвима ты через эту собаку. А он об этом уже прознал. Солдат – человек маленький, подневольный. Пригрози ему командир, он мать родную выдаст. Так что, дочка, держи ухо востро, не давай себя в обиду.
– А почему вы нас бросаете? Разве нельзя было конфликт решить? Ведь жена же ваша не права.
Он резко обернулся и обвел меня взглядом.
– Запомни, Наталья, вот есть у тебя родные люди и друзья. Любишь их, не глядя на их недостатки. И если оступится кто из них, и отвернется от них весь мир, и начнет нападать, а они отстреливаться. Вот тогда повернись к любимым спиной. Прижмись к их спине. И подавай патроны! Пусть не правы они, но им нужна твоя поддержка, твоя любовь. Особенно, когда оступились. А заставлять признать вину, извиниться, так растопчешь их ещё больше. И нет тогда смысла ни в такой любви, ни в такой преданности. Вот, если Ирма твоя укусит кого в собственной защите, разве будешь ты её наказывать? Или любить меньше? Или откажешься от нее?