Конвоир залез опять на вышку, вскинул винтовку на плечо и застыл, пока двое других конвоира переносили труп Мити. Завыла сирена, лучи прожекторов разрезали ночную темень, когда на вышке медленно на тросах стал подниматься огромный портрет Сталина в черной рамке, украшенный еловыми ветками. Край его подхватил ветер, и он тихо трепетал, подхваченный очередным шквалистым бураном, переходящим в колкий снег. Начиналась новая жизнь!
Глава 2. Пригород Парижа/Париж. Франция. 1953
В квартире мадам Веры Франковской, русской эмигрантки, прозвенел будильник. Жан встал, зашел с утра в душ и, съев яйцо на завтрак, стал одеваться. Мадам Франковская проснулась в своей кровати, открыла занавеску, увидела Монмартр и вышла на кухню. Статная, седовласая женщина с породистым лицом оставалась даже в возрасте привлекательной. Глаза неопределённого цвета всегда искрились, особенно кода она видела своего арендатора и ученика. Увидев Жана Мишо за столом, она и в этот раз приветливо махнула рукой. Юный корреспондент газеты «Париж» изучал русский язык и платил ей не только за аренду комнаты, но и за уроки.
Она пошла в ванну, когда в коридоре зазвонил телефон. Жан подошел и снял трубку.
– Мадам Франковская, вам звонят.
Трубка что-то пробурчала по-французски, он услышал короткие гудки. Франковская зашла к себе в спальню:
– Жан. Кто звонил?
– Спрашивали вас! Кажется вы заказывали цветы в лавке и они просили забрать.
Он замолчал, подошел к двери, приоткрыл, посмотрел на Веру Франковскую. Мадам приводила себя в порядок, закалывая вверх свои волосы. В ее руках был черепаховый гребень, и вскоре она создала некое подобие высокой аристократической прически.
– Ах, да… Я совсем забыла. Жан, мон шери! Вы меня слышите?
Я хотела поговорить с вами.
– Да… Иду варить нам кофе.
Жан варил кофе на кухне мадам Франковской. Через минуту он с двумя фарфоровыми чашечками, блюдцами и кофейником на серебряном подносе зашел в спальню.
– Мадам, вот ваш кофе. Я спешу в редакцию газеты «Париж». У меня встреча с главным редактором, месье Лебланом.
Он держал в руках папку с тесемками, в которой были вырезки из газет и один листок, исписанный карандашом. Говорили они по-русски, Жан сказал:
– Я хочу попроситься в Советский Союз, чтобы написать статью о смерти диктатора.
Мадам Франковская вздохнула, взяла в руки эмигрантскую газету с известием о смерти Сталина, развернула ее: