Перебегая по стволу дерева, переброшенному через ручей, я поскользнулась на мокрой древесине и полетела ногами в ледяную воду, топкое илистое дно затянуло по щиколотку. Чей-то легкий серебристый смешок пронесся над самой водой, колыхнулись ветки нависшей над ручьем вербы… Только мне не было никакого дела до местной водяницы, – с трудом выпростав ноги из густого ила, я выбралась на берег и поспешила дальше. Ручеек, покрытый клочьями тумана, остался позади; мокрые полы рубахи хлестали по коленям, мешали бежать… Просвет впереди, – оказывается, я снова выбежала на Австрийскую дорогу, срезав путь через лес: в этом месте она петляла, огибая каждый холм. Пересечь дорогу – и снова вперед, через густой подлесок. Впереди еще один овраг – побольше, за ним высокий холм…
***
Уже карабкаясь по крутому склону, я поняла, наконец, где я. Зов вывел меня к Страхову Копцу, иначе Шрекенштайну, – нечистому заколдованному месту, к которому деревенские днем-то боялись подходить. Говорят, раньше тут была деревня, которая в одну из войн сгорела дотла… Сказывали еще, что причиной этого было расположение злосчастной деревни в проклятом месте, на обломках древнего-предревнего языческого капища. Один из этих обломков – тот, что служил жертвенником, – то ли упал с неба в незапамятные времена, не то, напротив, пророс тут из-под земли. Говорили, что его невозможно сдвинуть с места никакой силой, – так он и лежал на самой вершине, черный и страшный, словно память о погибших здесь людях. Врали еще, будто ведьмы собираются на вершине Страхова Копца на свой мерзкий шабаш, – когда я пересказывала эти басни бабке Магде, та усмехалась и приговаривала: «Чего ж так близко-то?»
Сейчас лысая вершина проклятого холма была освещена восходящим солнцем, тогда как в долинах были полумрак и туман. Преодолев самую крутую часть склона, я, задыхаясь, вскарабкалась на самый верх, оказавшись словно в широком круге света… И поняла, что я на холме не одна. Страшный камень, древний черный жертвенник, лежал в десяти шагах от меня, под огромным старым дубом, – а на камне сидел человек. Точнее, совсем молодой парень: тощий, долговязый, с целой гривой растрепанных черных волос. Я так и замерла на месте, стараясь дышать потише, потому что в следующее мгновенье разглядела, кто это пришел сюда ранним утром: боком ко мне, чуть наклонившись и вытянув вперед ноги, на черном камне сидел молодой граф Альберт.