– Давай, сынок, помянем наших мамок… Тяжко одному. Ох, тяжко… Давай ты – первый, а я потом… – Виктор коротко выдохнул и сделал большой глоток. Занюхав тыльной частью ладошки, протянул остатки дяде Мише. Опорожнив чекушку, тот катнул её ногой в канаву. Закурили.
– Знаешь что, Витёк, – затянувшись до ногтей, а затем затушив замусоленный окурок о кожаную подошву хромача на медной подбойке-гвоздиках, совершенно трезво и рассудительно вымолвил:
– Время подходит, уходим мы – старики, а вам жить. Да… Ты вот в отца – цепкий, со стержнем. Я ведь всё про тебя знаю: с артистов ушёл и не спился. Профессию имеешь сурьёзную: на «железке» -то балбесов не держат. Денежная, небось, работёнка? Да… И с женой разбежавшись, не рассопливился. Стало быть, усёк, что не твоя была баба. А вот мой недотёпа по своей всё ноет – любовь, мать их ити… А батьку своего прости. Мать уж не вернуть, хоть и любит её до сих пор. А жить-то надо. Одному мужику на старости ну никак нельзя: переломит как ветер тростинку. А вот вдвоём – оно как-то крепше. Да и не так скучно. А любовь – одна бывает, единственная. Да… Каждому – свой срок. А пока жив, то и думать нужно об ей – об жизни. И папка твой вот выкарабкался – сошёлся, и вам покойней с сестрой. Не осуждай батьку, Витя.
Помолчав, дядя Миша встал с нагретого и отполированного не одним его задом столбика, собрав меха гармошки, засунув трёхрядку под мышку, протянул Виктору маленькую с тонкими пальчиками ладонь. Сказал напоследок:
– И меня прости, что маленько хряпнул… Тебя вот увидел и полегчало. Ты уж не забывай родной угол, почаще приезжай… Тебе когда на работу?
– Да послезавтра в день.
– Ну, бывай. Пошёл я. А отцу привет.
Обнял Виктора. Потоптавшись на месте и растерев свободной рукой отсиженную ногу, дядя Миша быстро удалился в проулок. Входя во двор своего дома, крикнул вслед удаляющемуся в темноту нашему герою:
– А гармонь, Витёк, не забывай! Она как мать – и согреет, и успокоит! Слышишь?..
Лягушачий мощный хор, небо, усеянное миллионами подмигивающих звёзд, запах парного молока из каждого подворья… Хорошо. Присев на лавочку у родной калитки, упёрся ладонями в штакетник изгороди. С хрустом потянулся… Всё. Пора на боковую. Стукнув в стенку и услышав ответное «тук-тук», поднялся гость по высоким ступенькам крыльца, разувшись у порога на веранде, вошёл в открытую отцом дверь.