– Благодарствую, Катерина Петровна! – И Молотилов ловко, одним махом отправил наливку в положенное место, крякнул и аккуратно промакнул льняной крахмальной салфеткой бороду и усы.
Молча ещё минут пять они наслаждались горячим супом с потрошками, только было изредка слышно, как иной раз неловко касались серебряные ложки донца тарелок. Одной тарелкой не обошлось, и они с большим аппетитом откушали ещё по одной и, наконец, довольные и румяные, откинувшись в креслах, приготовляли себя к беседе.
Неслышная горничная девка ловко убрала со стола, оставив только наливочку да фруктов в плетёной вазе.
– Вот какое дельце у меня, Пал Петрович. Знаешь ты, что всю жизнь бездетна я, а состояние у меня имеется немалое. Хочу усыновить Семёна Моковнина, паренька этого, дворян Моковниных, Царство им Небесное. Он сейчас семинарию кончает в Вологде. Сюда должен приехать, а к чему? Только дом пустой да старый…
За что ещё очень уважал Молотилов своего друга Катерину Петровну, так это за то, что она умела переходить сразу к делу, без всяких обиняков и околичностей.
Молотилов, ничего не отвечая, принялся думать. Семёна этого он знал, но всегда был к нему подозрителен. Ему никогда не нравились ангельские да гладенькие. Всегда ожидал он от них какого-нибудь подвоха. Молотилов по опыту знал, что в тихом омуте всегда чертей больше, и потерпел от этих чертей немало. Да и слабость женского сердца на внешнюю красоту тоже знал. И уж нипочём не думал, что и Катерина Петровна такую глупость затеет.
После приличествующей паузы, откашлявшись, Молотилов сказал: – Понимаю, паренёк смазливенький, не глуп. Да и не глуп как-то заурядно. Никакой личности за ним не видно. Не знаю, не знаю…
– Да какую личность тебе надобно, ведь юн ещё!
– Не скажи, Катерина Петровна, личность она уже и с пелёнок видна. А этот так: ни рыба, ни мясо, ни попу кафтан…
– Эх! – досадливо сказала купчиха, ожидая от Молотилова одобрения своей затее, а получив обратное. Уж очень ей не хотелось отказываться от своей затеи.
– Уж ты как хочешь, голубчик, а приедет, так я присмотрюсь. Да и тебя прошу присмотреться, может, переменишься во мнении…
– Ой, боюсь, ничего из этого доброго не выйдет, – подумал про себя Пал Петрович, а вслух сказал: – Ну, только ради дружбы нашей обещаюсь.
4.
– Друг любезный, послушай. Тут старичок один, странничек, у Михеича в дворницкой остановился на ночлег. Кажется он мне необычным каким-то, чудным. Хочу пойти, присмотреться. Составишь мне общество?