– Уважаемая, я не вижу здесь ничего смешного. Завещание я вам огласил, извольте подписать документы на вступление в наследство.
– Стойте! – очухалась наконец я. – Мне что, достался монастырь в наследство?
– Я вам полчаса читал завещание и объяснял условия, – терпение мужчины начинало заканчиваться.
– Но разве монастыри не принадлежат государству или монахам, или ещё кому-то там?
– Я уже об этом говорил.
Ну вот, в кои-то веки я смогла сфокусировать внимание, а оно уже не требуется. Всегда так выходит!
– Подпишите, забирайте бумаги и как только решите, что с этим всем делать, позвоните.
***
Чушь какая-то, на кой мне сдался монастырь? Интересно, а он мужской или женский? И что я с ним буду делать? Управлять? Сдам в аренду? Ещё и непонятно, от кого он мне достался. Я даже не знала, что у нас в Англии есть родственники.
И если рассуждать логически, то я не справляюсь ни с чем. С работы выгнали за слишком «странный» (как они назвали) подход. Ну подумаешь, принесла на деловой кофе-брейк цветы с поминок. Там бы они и так завяли, а на мероприятии сделали кабинет немного уютнее, просто забыла ленточку сбоку снять. А потом ещё и любимая рыбка сдохла. Хотя, по-моему, когда я её покупала, она уже была больная.
Я сидела на полу своей съёмной квартирки и, обложившись бумагами, пыталась понять, что на меня свалилось и что из этого может вытечь. Само завещание настораживало своими пунктами обязанностей.
Первое: чтобы наследство полностью вступило в силу, мне нужно поехать в Англию и прожить в этом самом монастыре ровно четыре месяца. Если же я пренебрегу этим пунктом, то полностью лишусь имущества.
Второе: я не могу его продать или сдать в аренду. Монастырь функционирует и по сей день, и управлять им должны только наследники того, кто совсем недавно почил. То есть какой-то там мой дальний дядюшка.
Странно, одно с другим не вяжется. Ведь если я откажусь, то монастырь перейдёт кому-то другому. Но если соглашусь, то буду ежемесячно получать немалый доход и наконец-то смогу наладить свою жизнь.
Это было заманчивым предложением, но страх перед неизвестностью и перед совсем чужой страной заставлял меня дрожать как при лихорадке. Четыре месяца! Я даже языка толком не знаю. Вот будет позорище!
А перед сном мне представлялось, как я приезжаю в этот городок, поднимаюсь на скалы, оглядываю мистическую местность и встречаюсь взглядом с красивым англичанином. Он знает русский, завязывается разговор – и вот я уже невеста, которую держат на мускулистых руках перед алтарём.