И тут случилось странное. Отец, здоровый мужик, вдруг отскочил от машины, даже его пленник явственно почувствовал испуг в этом движении. Прохрипел что-то невнятное, потом рявкнул:
– Ты что, ты… уходи, поди прочь!
Но это куда больше походило больше на просьбу, чем на приказ. А затем… Тимофей услышал странный всхлип или протяжный вздох, потом хруст, нечто подобное резкому, стремительному удару после которого «шевроле» буквально содрогнулся. А затем наступила тишина.
Он вздрогнул, вжался в запаску, не дававшую ему свободно повернуться во время всей поездки. Ойкнул, почувствовав как спина отозвалась болью. Никто не откликнулся, Тимофей сперва несмело позвал на помощь, а поскольку никто не откликнулся, все настойчивей стал кричать, призывая неизвестность. Страх, охвативший его при съезде на грунтовку, нет, еще раньше, когда отец бросил его, точно кутенка, в багажник, вдруг схлынул, казалось, больше и сильнее бояться просто нечего. Возможно, сейчас отец передумает, возможно, он просто разыгрывал этот спектакль, чтоб проучить его. Хотя Тимофей тотчас вспомнил его глаза, черные, безответные, и внутренне поежился. Попытался повернуться, затем постучал в крышку и снова позвал.
– Сейчас, – донесся до него незнакомый голос. Девичий, молодой, он даже не сомневался в этом. Не успел удивиться, как крышка распахнулась. А вроде бы отец запирал его на ключ, после того как бросил, нет, с уверенностью сказать он не мог. Видимо, нет. Хотя что-то дзынькнуло неприятно в тот миг, как свежий воздух ворвался в легкие.
– Опасности нет. Давай, вылезай. – сказали ему. Тимофей повернул голову на голос, привычно, бездумно. Поискал связанными рукам край багажника. Тело ломило, он с трудом распрямлялся. Отец вез его не меньше часа в заваленном барахлом кузове, он даже не понял, насколько сильно его придавило.
– Сейчас, сейчас, – принялся бормотать мальчуган, пытаясь унять боль и дрожь. Протянул вперед руки. – Ты кто?
Что-то беззвучно разрезало веревку, с той же легкостью, с какой нож пронзает масло. Тимофей едва не упал, ощутив свободу. Кисти горели огнем.
– Давай руку, ну, что застрял?
– Я… я не вижу.
– Ты что, слепой? – удивилась она. Тимофей кивнул, и тут же подтвердил ее предположение:
– Да. Только не с рождения, с восьми лет.
– А я думала… – она помолчала. – Извини, сейчас помогу. Меня Мина зовут, а тебя?