Нахмурился Тиритай, да в этот момент к нему дочь подошла младшая, Арга, чернокосая, ясноглазая.
«Какая красота! – воскликнула, увидев драгоценные украшения. – Жаль, браслеты мне широковаты, да калаф великоват.»
«Так и сделаны они не для тебя, красавица, – поклонился ей Антиох. -Для тебя я бы по другому их сделал!»
«Решено, – стукнул посохом Тиритай. – Сделаешь для моей Арги убор головной, да ожерелье, да всё, что она попросит. Золото и камни драгоценные я тебе дам!»
И проводили Антиоха в мастерскую, окружённую забором. Да воинов около калитки приставили.
А Тиритай показал Арпоксаю, сыну своему, украшения.
«Как думаешь, – спрашивает. – Дочери царя заморского хороший будет подарок?»
Взял Арпоксай в руки ожерелье, а оно ему теплом отозвалось. И привиделось ему, будто стоит напротив него девушка в ожерелье этом, в головному уборе калафе, и волосы чёрные волнистые по плечам рассыпаны, и смеётся она, и зубы белые у неё, и глаза блестящие.
«Нет, не надо отдавать его за море, – ответил Арпоксай отцу. – Не подойдёт оно заморской царевне.»
Тиритай удивился. А потом взял и рассказал сыну, что договорился он с заморским царём, что дети их поженятся.
Осерчал Арпоксай, мол, почему у меня не спросил, желаю ли я брать в жёны заморскую царевну?
Тиритай посохом в землю стукнул, брови грозно нахмурил:
«Не след тебе мне перечить! Я твой отец, я царь! Я так решил, и так будет!»
Ушёл Арпоксай, унёс с собой ларец с драгоценностями, и всё думает о той, кто носила все эти украшения.
И решил пойти к золотых дел мастеру, что делал украшения эти, к Антиоху.
Зашёл в мастерскую, и стоит, не знает, что спрашивать, как разговор вести.
«Отойди от света,» – сказал Антиох, не отрываясь от работы.
Арпоксай от двери отошёл, на лавку присел.
«Скажи мне, мастер, кто носил ожерелье это? Какая дева?»
Ничего не сказал Антиох, только вздохнул.
А Арпоксай не отстаёт.
«Не хочу, – говорит. – Отдавать эту красоту заморской царевне. Всё видится мне, будто девушка с волосами вьющимися, стоит в этом уборе, и краше неё нет никого!»
Опять вздохнул Антиох, а потом сказал:
«Сестра то моя, Танаис. Да, красива она сама по себе. А в этих украшения, с этим ожерельем, серьгами, которые с калафа вниз спускаются, просто царица, да и только! И вот тот кинжал, что ты на пояс нацепил, тоже она украшала. Мастерица она у нас… Искуснее во всей Русколани не сыскать!»