Когда наш мир замирает, время не останавливается только для одной меня – я что-то сделала, я что-то поняла, я перестала подчиняться законам книги, я даже не боюсь назвать нашу реальность так, как она действительно называется – Книга, кажется, она вздрагивает, когда я называю её по имени – Книга, вздрагивает сама реальность.
Книга играет со мной, вернее, не так – мы играем с книгой, на опережение, моя задача – остаться в живых, задача книги – сбросить меня с моста, отравить, застрелить, швыррнуть под локомотив. Пару раз книга пыталась вымарать меня совсем – но почему-то возвращала. Видимо, без меня все рассыпалось на кусочки, рушилось, как карточный домик, подхваченный ветром. У меня есть еще одна цель, но настолько тайная, что я боюсь признаться в ней даже самой себе, чтобы реальность меня не услышала.
Иногда я пытаюсь записать что-нибудь, что происходило со мной в книге – торопливо черкаю на салфетках, прячу эти салфетки в каких-нибудь потаённых местах, про которые, конечно же, забуду, или в следующий раз они исчезнут – джинсы окажутся без карманов, в которых я спрятала салфетку, щель в стене исчезнет, быть может, и с самой стеной, а даже если запись останется, когда я будк рыться в сумочке, упадет мне на ладонь, скомканная, и я что-то вспомню, и не брошу в мусорку – все равно там окажется что-то такое, что я ничего не пойму, так и буду думать, что это за… за… книга стирает мои мысли, надпись на скомканной салфетке пропадает.
…я называю их – реальная реальность и нереальная реальность. Как-то у меня получилось их различать, чувсствовать, когда реальность настоящая, порожденная книгой, а когда меня окружает реальность, порожденная кем-то из читателей. Таких реальностей бывает очень немного, потому что, как я уже сказала, я не второстепенный, и даже не третьестепенный герой. От таких, «ненастоящих» реальностей можно ожидать чего угодно – многие из них бывают весьма приятными, но попадаются такие, от которых приходится перетерпеть такое, что нашей книге даже не снилось.
На этот раз в ненастоящей реальности с нами оказался сам читатель – оказался, чтобы выбить у меня из рук отравленный бокал, спасти героя. Я понимаю, что это мой шанс – первым желанием было броситься к читателю, умолять, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, заберите меня отсюда, я… я все, что угодно, для вас сделаю, я… Тут же одёгриваю себя, понимаю, что ни черта это не поможет, что это слишком просто, а если слишком просто, то точно не подействует, нужно что-то другое. Только бы читатель не заставил меня саму выпить отравленный бокал, или не придумал еще что-нибудь, как меня уничтожить. Нет, читатель довольствуется тем, что велит увести меня в наручниках, – я должна рыдать в голос и заламывать руки, и это я-то… Ничего, можно перетерпеть, главное – потом бесшумно проследить за читателем, когда он пойдет из нашей реальности в свою…