– Сто!
– Сто «штук»?! – переспросил Васек. – Ну ты, блин, даешь! Откуда у тебя такие деньги? Уж не «гопником» ли ты был в армии в последние месяцы службы? Или родители дадут?
– Вася, за такие предположения могу дать в морду!
– Ладно, извини! За такое «бабло» я горы переверну! Придется, действительно, пить бросить… на время!
Васек противно хихикнул и вполне осмысленно уставился на Влада, изучая его.
– Не боишься? Если где—то проколемся, они убить могут!
– А мы что – стоять и смотреть будем, пока они нас будут убивать? Хватит пугать и всякую х… ню придумывать! Ты что, меня проверяешь?! Не бойся, не струшу. Так ты согласен или нет? Или я другого начну искать!
– Влад, прекрати, ты же знаешь, что я не люблю, когда матерятся! Могу сам в морду дать!
Влад знал трудное детство Василия, когда его отец, законченный алкоголик, пока был жив, гонял сына и жену чуть ли не ежедневно, и, не стесняясь соседей, поливал их отборным площадным матом. Так что у Василия действительно имелась аллергия на матерщину, а это говорило о многом. Слово «блин» было для него самым ужасным ругательством и то только в моменты высшего напряжения. И непонятно было, как Васек общался с дворовой шпаной, употреблявшей через каждые три—четыре слова матерные выражения.
Назавтра они встретились во дворе возле дома погибшей девочки. Василий на этот раз, как и договаривались, был трезв и угрюмо—серьезен, хотя от него и несло еле улавливаемым застарелым запахом алкоголя.
– Какой этаж, какая квартира?
– Не знаю! – ответил Влад.
Он надеялся, что консьержка подскажет им, где живут родители погибшей девочки.
– Мы к Артюшиным. Не подскажете…
– Шестой этаж, прямо.
Консьержка была немногословна, очевидно тоже переживая за пострадавших жильцов. На короткий звонок дверь открылась не сразу. В дверях стояла мама Светы в черной повязке с темными кругами под глазами.
– Здравствуйте, тетя Лиза! Примите наши соболезнования.
Хозяйка узнала парней и пригласила войти:
– Заходите! Она все тебя из армии ждала… Нет теперь нашей Светочки!..
Ее большие глаза наполнились влагой и слезы полились ручьем.
– Тетя Лиза, тетя Лиза!.. – хлопотали вокруг нее парни, но потребовалось некоторое время, прежде чем женщина успокоилась.
– Спасибо, что зашли! Не знаю, как и жить буду без моей девочки.
– А она, извините, не оставила какой—нибудь записки с объяснением своего поступка? Может, полиция что—то нашла?