– Хорошо-то как, Господи! – выдохнул из себя Анзор по кличке Богомол.
Высокий промывальщик с плоским, без единой морщинки, заумным лбом, с азиатским лицом и с горбатым носом. Он походил на большую горбушу с накаченными «плавниками рук». Глаза его постоянно слезились из-за травмы зрачков на литейном заводе. Поэтому он всегда ехидно щурился и смотрел на всех свысока, словно закройщик ателье на пустые вешалки.
Он был родом из Таджикистана, из горного аула Ляхш. После службы в Советской армии Анзор несколько лет слонялся по России. Во многих регионах поработал. У него неожиданно проявилась способность промывальщика проб. Он мыл пробы безукоризненно, без потерь шлиха, что очень ценилось у золотарей – старателей и поисковиков. Анзор был асом промывки и за свой божественный дар получил кликуху Богомол.
– Красота! – вымолвил Сеня по кличке Рыжий.
И море всхлипнуло в ответ и запел взбудораженный прибой. В глазах промывальщиков загорелись всполохи заката.
Сеня отличался открытым лицом с рыжими дугами бровей, бесхитростной улыбкой и волевым подбородком. Казалось, что внутри него борются за существование два человека – задорный клоун и дерзкий дрессировщик. Рыжего Сеню геологи подобрали в аэропорту. Он опоздал на вертолёт нефтяников. И с нетерпением ждал очередной рейс на буровую скважину. Семён был родом из Партизанска. Отец его был шахтёром. Вся династия Сениных родителей была шахтёрская. Но его не тянуло в забой, Сенина душа жаждала странствовать, путешествовать. И он уехал с геологами. В аэропорту Семён бомжевал вместе с собакой Кузей, болтался без дела и денег. Просился ко всем на любую работу. Сеня был крепким, коренастым, улыбчивым, разговорчивым парнем, сучанской породы. Он мне напоминал Морозку, уроженца города Сучан из повести «Разгром» писателя Александра Фадеева. Веснушки на его лице всегда добродушно светились. Да и сам он был как зажигательная петарда. Он остервенело рвался к работе, чтобы не огорчать пенсионеров родителей – не сидеть у них на шее. Семён с готовностью согласился поработать маршрутным рабочем в поле. Его ребяческий задор с весёлым смехом и доброй шуткой, словно живой элексир, поднимал настроение. Копая шурфы он прикрикивал:
– Лезешь глубже – будешь дальше! На хрена мене баян – на работе я смутьян! Я, копая, укопался – пообедал, обо-рался!