− Молодой человек! – укоризненно подняла она брови.
− Простите, − улыбнулся я, останавливаясь и оглядывая грандиозный универсам. Надо было сообразить, куда двигаться дальше. Вероятно, нужно было двигать в тот или другой конец. Я пошёл быстрым шагом мимо стендов с продуктами в сторону большой таблички с надписью «Мясные консервы», колышущейся под потолком чуть дальше точно такой же вывески с рыбными консервами. Проталкиваясь сквозь очередь за колбасой, я дошёл до конца.
− Эй! – окликнула меня строгая пышнотелая продавщица в белом халате и чепце, когда я подошел к двери обозначенной, как служебное помещение − Куда?!
− К Кофману! – не задумываясь, выпалил я.
− Якова Михайловича нет! – сердито ответила она. – И сегодня не будет.
− Его нет или он не принимает? Это очень важно! Я по семейному вопросу!
− Нет его! – повторила она, будто отгоняя назойливую муху.
− Я всё-таки гляну, − кивнул я и нажал на дверную ручку.
− Да что это такое! Вова! Иди скорее!
Не дожидаясь появления Вовы, я заскочил в тёмный коридор и побежал, выискивая табличку с именем заведующего. Ага, вот и она, нашёл быстро. Я без стука толкнул дверь и ворвался в кабинет. Но Кофмана там не оказалось, кабинет был пуст. Правда, очень недолго. Тут же нарисовался крепкий дядечка, а за ним появились два пропитых грузчика в синих халатах.
− Ты кто такой? – с угрозой в голосе спросил, по всей видимости, тот самый Вова.
− Вова, где шеф? – уверенно перевёл я разговор в нужное мне русло. – Знаешь его домашний номер? Звони!
На шум подбежали тётушки с циничными лицами товароведов и бухгалтеров.
− Где Яков Михайлович?! – повысил я голос. – У меня важная и срочная информация!
Сначала повисла короткая пауза, заполненная недоумёнными переглядываниями, а потом трудовой коллектив пришёл к единогласному решению, о выдворении меня из служебных помещений. Почти к единогласному. Одна из участниц этого импровизированного собрания всё же решила сделать звонок шефу, но не дозвонилась.
А дальше всё пошло почти по Ильфу и Петрову. После непродолжительной гражданской панихиды тело было предано земле. Впрочем, меня, как Паниковского не бросали, а просто вывели из закромов родины.
Оказавшись на широком тротуаре, я бросился в сторону проезжей части. Мимо припаркованных авто и мимо прохожих, спешащих в универсам и из универсама. Обогнув засыпанный подтаявшим снегом газон, я оказался на краю и поднял руку.