– Да нет, все в порядке. Наверное. Просто мой мозг не хочет получать удовольствие от того, что сам же и заказал для этого. Оказывается, ему был важен только визуальный образ, а не содержание. Поэтому мне грустно.
– Не похоже на тебя.
– Вот и ты туда же. Усугубляешь. Я почему-то подумала, что раз так, то все мои знания – лишь познания… они поверхностны. То есть я четко следую принципу… помнишь, один наш преподаватель говорил постоянно, что институт учит студента знанию, где можно раздобыть знания? Вот, наверное, я этим и занимаюсь по жизни.
– Как ни странно, мы усваиваем обучение только от тех, кто нам симпатичен. Тот профессор был милашкой. Мне он нравился. И я тоже помню многие его перлы. Но что из этого?
– Ну, вот скажи, какое отношение имеет голубка мира к Пражской весне? Или я вообще ничего соединить в голове не могу, или я права?
– Я бы не покупала при таком отношении к себе эту книгу. Выбери из тех, что я нашла.
Надежда взяла верхнюю в стопке.
– Ой, только не эту, – Лина просто выхватила из рук Надежды облюбованный фолиант. – Это для меня.
– Жалко?
– Тебя жалко. Если «Легкость…» тебе тяжеловата, то что ты будешь делать с Гуэррой?
– Читать. Я такого автора даже не знаю.
– Знаешь, но не подозреваешь, что это его шедевры. «Амаркорд», «Ностальгия» да и «Брак по-итальянски» не видела разве? Его сценарии.
– А, сценарист, значит. Я не очень пьесы люблю… Мне бы что-то про любовь…
– Ты твердишь «люблю цветы» и все же рвешь их… и дождик в мае любишь ты, но из окошка… – Тихонько пропела Лина.
– Ободзинский, кажется.
– И я так думала. Но это (не песня, конечно) – Гуэрра. Это его посыл. «Ты любишь животных и ешь их мясо; ты говоришь, что любишь меня, – а я боюсь тебя». И так далее. Он сказал, другие подхватили.
– Ладно. Прочтешь, расскажешь.
– Не зли меня. Книги надо читать самой. Ведь как бы мы ни были похожи, в текстах вылавливаем разное.
– Ты права, но название книги смущает.
«Гражданин мира». Там голубка, тут гражданин.
Я, пожалуй, судоку возьму.
* * *
Где-то в три утра подружки покинули теплое застолье и отправились к стоянке автобуса. Гид – неопределенного возраста мадам в вязанной финской шапке с длинными ушами, – завидев две одинокие фигуры на опустевшей улице, рванулась навстречу.
– Парижское турне? – кричала она, невзирая на ночь и сочувствие к постояльцам гостиницы. – Вас весь автобус уже час ждет.