Мара ничего такого не чувствует: она живет в этом городе уже давно, практически не покидая, но Город для нее значит мало – не ее родина. Перемен почти не замечает, спокойно вливаясь в ритм жизни, и подстраиваясь под него.
Сейчас мысли графини продолжают быть заняты любовником – не до окружающих красот.
– Ревнуешь? – спрашиваю, кивая на веселящегося Грачика.
Манчини понимает, что я не об обычной, человеческой ревности, а, скорее, о несправедливости – Мара древнее могущественное существо, почти богиня, но на нее не обращают внимания, не ценят, не поклоняются. Восхищения достаются ее творению – Даниэлю.
– Нет! – улыбается графиня, и объясняет – Пусть Данечка наслаждается! Ему обожание необходимо. Все это – она кивает на толпу гостей – для него! А мне любовь поклонников, и зависть соперниц уже надоели, за многие века!
Вдруг замечаю, что Мара изменилась. Не внешне. Она стала другой духовно – исчез внутренний "стальной" стержень. Теперь вампирша мягкая, будто восковая, оплывающая от огня свеча.
Но, кое-что в ней осталось таким, как и раньше – Графиня Манчини с наслаждением курит, вставив в мундштук сигарету. Откуда наслаждение, если на нас не действуют никакие яды или вещества, в том числе, алкоголь и никотин? Только если выпить кровь, в которой это все растворено.
Ответ знаю – сила привычки. Мара внушила сама себе, что получает удовольствие от курения, и действительно, получает. Но при соблюдении определенного ритуала – Манчини всегда использует мундштук. Даже думаю, что для кайфа ей достаточно держать эту трубочку в руках.
Между тем, графиня продолжает говорить о своем детище:
– Но, за Дени надо следить – как бы не натворил чего! Молодой, неопытный, легкомысленный, упрямый… Еще и сложный характер!
Она не осуждает – наоборот, в ее тоне обожание.
– Ты влюбилась, что ли? – интересуюсь я.
– Возможно! – кокетливо пожимает плечами графиня.
Теперь уже я испытываю ревность – человеческую. Мара так трясется над этим Дени! Меня же она никогда не любила, и относилась… наплевательски. Манчини никогда никого не любила, по крайней мере, мне не довелось наблюдать. Почти двести лет я таскался за ней по всему миру, а она… Часто предпочитала других мужчин – и вампиров, и даже людей.
Так продолжалось до тех пор, пока влияние, мистическое воздействие Создательницы на ее Обращенного, не ослабло со временем. Став, с возрастом, сильнее, я смог ему противиться, поборол болезненную страсть. И мы с Марой расстались, пошли каждый своим путем, о чем графиня, думаю, нисколько не жалела. Мы не искали друг друга, и не виделись. Однако, крепчайшая незримая связь Создателя и Обращенного оставалась всегда.