Фу бля, еще и надушилась так, будто ее собираются использовать как химическое оружие. Вонь дикая, помесь поллюций деда с нафталином.
Собственно, из-за этой мелкой белобрысой фри пришлось переться в деканат, благо рядом, терпеть липкие взгляды деканши и мерзкие прикасания к плечам. Ничего такого, но противно до жути.
Выбесило все, особенно ее желание меня объявить первакам лично.
По дороге все уши прожужжала, про то, что хочет познакомиться с моим отцом поближе и, если я ей это ей устрою, она решит мне вопрос с магистратурой. Вообще-то я и сам его могу решить. Мозги пока работают.
А вот про ее желание уже реально придется сказать отцу, хочется увидеть его рожу в этот момент. Поржу хоть от души.
Я скосил глаза на деканшу. Она весит килограмм сто с фигурой колбасы «вязанки», возрастом чуть младше Оли, матери отца, а телки у него младше меня. Но вдруг по делу? Хотя какие нахрен дела, когда она говорит с жестким придыханием, как астматичка, пытаясь дотянуться до моего уха. Руки из карманов не достаю. Не наклоняюсь. Концентрируюсь, чтоб не сказать какую-нибудь гадость. Противно до блевотины.
Позволяю ей в одиночестве сказать пламенную речь в той самой аудитории, куда ушуршала фря, за одно отхожу от ее мерзкого запаха. С удивлением отмечаю, что сердце пропускает удар, когда думаю, что буду вести у этого белобрысого недоразумения. Че за епт?
Только я вошел в внутрь, сразу бросилось белое пятно футболки на галерке, тут же обуяла дикая злость. Я опасно сузил глаза, ловя ее затравленный взгляд.
Хана тебе моль. То, что ты не знаешь предмет – сто в гору, а то, что – ты его не сдашь – железобетонно.
Я не милый старичок, который жалеет всех подряд и ставит всегда с натяжкой. Его угораздило подраться с БЖшником, где он сломал ему обе руки, но умудрился крайне неудачно подвернуть при этом ногу. И именно поэтому у вас теперь есть я и хрен ты что сдашь.
Максим
Фотоаппарат щелкает трещеткой, вспышки фигачат молниями, я делаю максимально рабочее лицо. Привычная обстановка. Когда-то это был мой основной заработок, а сейчас больше для души.
Съемки и показы реально тяжелая история. За любыми красивыми фотками стоит много труда и боли. В какой-то момент решил, что устал. Бросить хотел, когда отец на мое двадцатилетие оформил на меня инвестиции в нескольких банках и компаниях. Надоело и учиться, и работать, а потом вдруг втянулся. Учиться всегда было легко, а вот работать нет.