1. Любите ли вы всех людей без различия их верований, их религии, их образа мыслей, и искренне ли желаете всему человечеству добра и нравственного самоусовершенствования?
2. Признаете ли, что никто не должен подвергаться за свои мысли и верования бесславию, преследованиям и наказаниям?
3. Обещаете ли искренне трудиться над отысканием истины, и любите ли ее ради ее самой? Готовы ли, найдя истину, с радостью восприять ее и с полным беспристрастием сообщить ее другим? и т. д.
Вступление в подобного рода общества обычно означает, что человек превратился в ходячую либеральную книжку; в случае с Лагарпом можно добавить – чрезвычайно говорливую либеральную книжку.
Фигуры профессиональных диссидентов кажутся рельефными только на фоне косности и тупости власть предержащих. В то время Ваадтский кантон находился под властью двухсот Бернских правителей, о которых лозаннский судья говорил Вольтеру, в последние годы жизни обосновавшемуся в окрестностях города:
– Г-н Вольтер, я слышал, что вы писали против Бога и религии. Это дурно, но я уверен, что Бог вас простит в избытке своего милосердия. Но берегитесь написать что-нибудь против Бернских господ: они не простят вам этого никогда.
Столкновение пламенного идеалиста, горевшего любовью к истине и человечеству, с этими господами было неизбежно. Вскоре судья апелляционной камеры счел нужным предупредить Лагарпа и все литературное общество:
– Мы не потерпим новаторского духа, и вы должны помнить, что вы – наши подданные.
Лагарп, не дрогнув, отвечал:
– А мы не признаем другой власти, кроме республики и законов.
Все это, конечно, означало, что он более не адвокат апелляционной камеры.
Лагарп подумывал об эмиграции в только что освободившиеся из-под власти Англии Соединенные Штаты Америки, когда судьба направила его шаги прямо в противоположную сторону. Гримм от имени Екатерины II попросил его сопровождать одного молодого русского офицера в поездке в Италию. Этот офицер был брат генерала Александра Дмитриевича Ланского, тогдашнего фаворита императрицы. На Лагарпа возлагалась обязанность излечить молодого человека от гибельной любовной страсти к некоей даме. Лагарп справился с этим поручением блестяще – от пагубной страсти не осталось и следа. Ланской в восторге пригласил его в Петербург, чтобы лично выразить свою признательность. В то же время императрица написала Гримму: «Я желаю, чтобы Лагарп сопровождал своего спутника до Петербурга, где, без сомнения, получит приличное назначение».