Гном, усевшись верхом на поверженного врага, бил и бил гнилозубого его же собственной дубинкой по подставленным рукам.
Двое оставшихся популяров в замешательстве начали отступать, но Аркан, отбросив дурацкий топорик, выдернул из ножен простой кавалерийский меч, поднял клинок над головой и яростно атаковал. Кривые кинжалы и разбойничьи ухватки – совсем не то, что могло остановить Буревестника.
Ему понадобилось меньше минуты, чтобы отсечь одному популяру кисть руки, сжимавшей оружие, а второму – ухо, и мощным ударом ноги в живот отправить врага в грязь – к скулящему и обливающемуся кровью главарю.
– Говно, а не город! – Ёррин демонстративно вытер руки об одежду поверженного бандита. – А ещё столица! Пойдём пиво пить, монсеньёрище…
– Погоди, есть ещё одно дело… – Рем стряхнул кровь с палаша и подошёл к молодчику с разбитым лицом, который сидел тут же, на дороге, не обращая внимания на лужи и навоз вокруг.
Аркан потыкал бандита носком сапога и спросил:
– Запомнил, как меня зовут, убогий?
– Д-д-дыа-а-а… – Из-за разорванной щеки каждое слово причиняло популяру мучения.
– А ну-ка, вслух и громко, чтобы я слышал! – потребовал Рем.
– Б-б-башелье Ромул Беллами! – прошамкал налётчик.
– Громче, чтобы все такие же ублюдки, как и ты, на три квартала окрест услышали! – Аркан был неумолим.
– БАШЕЛЬЕ РОМУЛ БЕЛЛАМИ, СЭР! – Выкрик был отчаянным, пронзительным, кровь залила бедолаге всю одежду, бандит пребывал в состоянии, близком к истерике.
– Молодцом. – Буревестник потыкал популяра носком сапога ещё раз, теперь одобрительно.
Когда Аркан догнал Ёррина, тот спросил:
– На кой хрен тебе эта история с Ромулом Беллами? Ладно мне перед местными кхазадами лучше не светить своё прошлое, я ещё побуду Барди Борри, но тебя разве не бесит эта личина и эта клипса в ухе? Зачем ты орёшь про выдуманного башелье на каждом углу? И вообще – пора уже сбривать бороду! Ты с ней как… как… Как дурак!
Буревестник только хмыкнул и ничего не ответил.
* * *
Низкие закопчённые потолки, столы из толстых дубовых досок, приземистые табуреты, запахи жареной свинины и креплёного пива, глухой, затейливый барабанный ритм и рокочущий кхазадский говор – это совсем не то, о чём думают провинциалы, когда мечтают о Кесарии.
Но для Рема Тиберия Аркана Буревестника, Божьей милостью герцога Аскеронского и Командора Ордена Зверобоя, харчевня в кхазадском квартале на окраине имперской столицы в этот день оказалась самым подходящим местом. Всяко лучше глухих переулков Ремесленной стороны.