– Иди, Патрик, – кивнул Аркан.
– А вам – вверх по лестнице, ваше высочество… – Диоклетиан Фрагонар пристально посмотрел на Рема и проговорил: – Помните тот вечер в Аскероне? Когда вы дрались с одним бретёром, как его… Бонасера? Буонасье? Бисер?
– Дю Бесьер… Ещё бы я не помнил – тогда-то всё и началось! – криво улыбнулся Буревестник и поправил герцогский обруч. – Хотя я и понятия не имел – что именно начинается… Аскеронская возня казалась мне центром вселенной.
– Мы сидели тогда в таверне, и я каким-то сверхъестественным образом увидел всё это. – Гонзак обвёл взглядом лестницу, внутреннее убранство особняка Фрагонаров, самого Аркана. – Я понял, что вы встанете наравне с моим господином и другими князьями. Хотите верьте, хотите нет. Я видел, как вы будете подниматься по этой лестнице, по этим самым ступеням.
– Отчего же нет? Я хорошо помню ваш взгляд тогда: такой, каким мясник смотрит на коровёнку, которую вот-вот отведут на бойню. – Рем коротким движением поправил плащ и решительно зашагал к лестнице, но перед самой первой ступенькой оглянулся. – Теперь мне понятно, почему вы так на меня смотрели. Но я – корова бодливая. С очень, очень скверным характером…
– Вы зайдёте на бойню, развешаете всех забойщиков на столбах – с табличками на груди, конечно – и вернётесь с большой добычей в родное стадо… – с максимально серьёзным лицом проговорил Гонзак. – Вы же – Аркан.
Буревестник взбежал по лестнице и отворил дверь в салон Фрагонара.
– Благословен Бог наш ныне, и присно, и во веки веков! – провозгласил он, пребывая в самом приподнятом настроении. – Мир дому сему, ваши высочества!
– Аркан говорит о мире? – раздался бархатный баритон. – Значит, война близко! Входи, во имя Огня, Света и вечной жизни!
И Рем вошёл внутрь.
* * *
Люциан Фрагонар походил на доброго императора из ортодоксальных сказок, каким его обычно изображают на типографских иллюстрациях, миниатюрах в рукописных книгах и – на словах, передавая предания о святых правителях древности из уст в уста.
Он восседал в массивном резном кресле, покрытом волчьей шкурой, и отблески от горящего в камине огня плясали на его красивом мужественном лице. Окладистая борода, породистый нос, каштановые волнистые волосы до плеч, проникновенный взгляд тёплых светло-карих глаз… Его роскошный дублет алого цвета отлично сидел на атлетичной фигуре, и сложно было сказать, сколько лет Фрагонару. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Он явно пребывал в самом расцвете сил – умственных и физических, харизмой и властью от него веяло за версту. И баритон, тот самый, от которого по спине пробегали мурашки, тоже добавлял царственности.