– Всё-таки не можешь привыкнуть к мысли, что кто-то кроме тебя способен управлять твоими людьми?
– Миша, если бы я не знал тебя десять лет и не видел в деле, я бы решил, что ты не способен выйти за рамки своих скриптов, иначе не задавал бы таких предсказуемых вопросов. Мне просто требуется время, чтобы отношения между нами выстроились и кристаллизовались. Сейчас мы слишком тесно взаимодействуем, и я не могу быть до конца объективным в отношении Гузель.
– Будь осторожнее, не влюбись…
На мгновение Павел задумался, но быстро нашёлся с ответом и улыбнувшись парировал:
– И это мне говорит человек, чья жена сидит у нас на ресепшене и ещё недавно проходила по ведомостям в бухгалтерии под девичьей фамилией…
– Ну вот, началось… Я был молод и свободен! И вообще – мне просто необходима была опора в виде второй половины, чтобы выдержать работу с тобой. Кстати, напоминаю, что ты тоже не женат и по чистой случайности сейчас совершенно свободен, насколько мне известно…
– Ты не эйчар, ты сваха, – рассмеялся Павел.
– Ты не понимаешь, это другое, – попытался отшутиться пристыженный Михаил, но тут же прыснул, и не в силах сдержать смех, постарался быстро удалиться восвояси.
Под утро Павлу приснился сон. Мир во сне был одновременно и знакомым и незнакомым – будто сотканным из обрывков реальности. Снилось, что он, Павел, шёл по красивой вечерней улице отдыхающего от летней дневной жары города. Кругом играла спокойная музыка, парочки и компании прогуливались прямо по проезжей части, потому что уличные ресторанчики радушно распахнули двери и густо заставили столиками тротуары. Тёплый свет фонарей мягко струился вдоль этих тротуаров, дополняемый искорками таких же теплых электрических гирлянд в кронах аккуратно подстриженных деревьев. У каждого ресторанчика Павла кто-то окликал, звал свернуть и насладиться чудесной кухней и живительной прохладой напитков, но Павел всё шёл и шёл вперёд, точно зная, что там, впереди, ждёт его что-то очень важное. Гуляющих навстречу попадалось всё больше, идти становилось всё труднее, но он продолжал идти. Он не видел их лиц – только смутные фигуры, будто фантомы вставали перед ним ряд за рядом, и лишь узкие лазейки между фигурами оставались, чтобы идти к цели.
И вот впереди засветилась яркими огнями похожая на старинную карусель под шатровой крышей сцена. Ему нужно было именно туда, Павел чувствовал это. И чем дальше он шёл, чем ближе становилась сцена, чем ярче были её огни, тем труднее было продираться сквозь безликих гуляющих, и тем сильнее была уверенность, что важно идти до конца. Ласковый шёпот музыки ресторанчиков остался позади, и как только Павел опустил ногу на первую ступеньку лестницы на сцену, всё пространство под шатром засветилось нестерпимо ярким светом, и одновременно с этим невидимый оркестр заиграл танго. Свет погасил свою нестерпимую яркость, как только Павел преодолел последнюю ступень и оказался на сцене. В центре круга под самой вершиной шатра стояла в театрально застывшей позе Она – девушка, ради которой Он проделал весь этот путь среди толпы прохожих. Повинуясь ритму танго, Павел начал свой танец и прошёл дорожкой шагов, против часовой стрелки огибая центр, и остановился напротив партнёрши. На своём такте девушка взмахнула ножкой и прошла так же в танце свой путь, остановилась ровно за спиной партнёра и положила украшенные перстнями с сияющими на свету камнями руки на плечи партнёру. Павел развернулся. Перед ним стояла Гузель. Оркестр грянул новый такт, не давая танцорам опомниться, и Павел, положив одну руку на талию партнёрше, повёл.