– Палдес, палдес! – замахала на нее Мария, произнося одно из немногих слов, которые она знала по латышски. Палдес, означало – спасибо. Собака, не поняв добрых намерений бедняги, бросилась на нее.
Мария упала и, ударившись головой о камень, потеряла сознание.
Так уж сложилась судьба, что не пришлось матери и сестре Андрюса остаться в стороне. Обе они работали в родильном отделении больницы. И роды пришлось принимать Рите. Мать стояла в изголовье молоденькой женщины и, преодолевая боль о сыне, который погиб, как они считали из-за Марии, утешала:
– Ну, потерпи немного, потерпи. Сейчас все закончится.
Роды были очень тяжелыми. Ослабленная работой и недоеданием Мария, едва дышала. Раздался крик ребенка и, она снова потеряла сознание. Мать подхватила новорожденного на руки, прижала к себе. Ведь это была частичка ее Андрюса.
Рита била Марию по щекам, стараясь привести в чувство. Вдруг она резко повернулась к матери и сдавлено зашептала:
– Мама, неси ребенка домой!
– Ты что, Рита? Что ты задумала?!
– Неси, прошу тебя. Что прикажешь мне чужого усыновлять? Этот наш, Андрюса. Мне уже тридцать два. Я не могу иметь детей, но я хочу растить ребенка, мама. А ей двое ни к чему.
– У нее двойня?!
– Да! Иди же, пока здесь никого нет!
Мать прижала малютку к себе, накинула большую шаль, прикрывая свою ношу, и торопливо вышла из родильного зала.
Выйдя из роддома, Мария решила уехать к матери. Перед отъездом она с дочкой зашла в церковь Святой Анны. Сюда они приходили с Андрюсом. Церковь была лютеранской. Высокий шпиль уходил высоко в небо. «Совсем не похоже на наши церкви. Но Бог то один», – подумала она».
Войдя вовнутрь, Мария подняла глаза вверх. Звездчатый свод навис над ней, убеждая еще больше в слабости и одиночестве. Она подошла к алтарю, попросила Бога за Андрюса и, не прощаясь ни с кем, уехала из Латвии.
– Как назвала девочку? – ласково спросила мать, обрадованная ее возвращением.
– Мама, я так скучала по нашей деревне, что и дочку назвала ее именем – Анна. И ты знаешь, в Лиепае есть церковь Святой Анны. Я носила туда дочку.
– Ну и славно. Люди у нас хорошие. И дома, говорят, стены помогают. А еще говорят, в деревне «Анна», женщины самые красивые. Вот и твоя красавицей вырастет.
Возвращаясь домой, Рита по привычке заглянула в почтовый ящик. Вот уже четыре года прошло после войны, а она все ждала весточки от мужа. В марте сорок девятого он уехал с утра на хутор к родителям, чтобы помочь по хозяйству. И как в воду канул. Родителей Яниса в эту ночь депортировали из Латвии в Сибирь, как зажиточных селян. Видимо и он попал в этот водоворот. На запросы Риты во все инстанции ответ был один – ни среди живых, ни среди убитых такого не значилось.