Он же не ударит меня?
Вспоминаю, как мою мачеху Еву бил предыдущий муж и покрываюсь испариной. Ведь сейчас есть за что меня отдубасить. Я изменила, боже. Случайно изменила Матвею! Но кто в это поверит?
Можно крикнуть папу, но мне так стыдно.
Я почти ничего не вижу от слез, застлавших лицо. Во рту сухо и горько. Язык опух и не слушается. Хочется верить, что это просто дурной сон, но… Я чувствую, как у меня болит промежность, как рубашка прилипла к телу от жидкостей. Всё было… Было с посторонним мужиком!
Из постели поднимается голый и примятый мэр города Алмазов и тянется к своим трусам.
– Вы?! – глаза Мэта расширяются от удивления, или… страха?
Осмелится набить ему за меня морду или струсит?
– Чё тебе надо парень? – спрашивает Алмазов хрипло и недовольно.
– Вы… вы трахнули мою невесту!
– Невесту? – мэр оборачивается ко мне, и его лицо меняется. С него вмиг слетает сонливость, и оно становится растерянным. – Арина? Ты откуда здесь взялась?
Ответить не могу, я беззвучно рыдаю, понимая, в какую ужасную ситуацию попала. Матвей так кричит, что нас слышит весь дом. Кто-то уже промелькнул за дверью. Это позор!
– То есть она сама к Вам пришла? – делает выводы Мэт. – Отлично. Может хоть расскажешь сказочку про перепутанные спальни, а?! Как ты могла? Тебя спрашиваю, как? – Мэт трясет меня за грудки, и я сжимаюсь в комок, боясь, что он влепит мне пощечину. – Может вы уже давно трахаетесь? За дурака меня держишь?
– Отпусти девочку, – велит Ратмир Робертович. – И прекрати пороть чушь. Она ни в чем не виновата.
Мэт резко отпускает меня, и его взгляд застывает на моем животе. На белой ночной рубашке отпечатались отчётливые следы крови. И не только там… Еще простыня перепачкана ею.
Он кривится, будто его сейчас стошнит.
– Что здесь происходит? – слышу голос Ангелины Андреевны. – Мэт, ты чего так раскричался. О, боже! – она видит меня и Алмазова в трусах и презрительно качает головой. – Ни минуты не останусь в этом доме! Всегда тебе говорила, что эта девушка тебе не пара, и она водит тебя за нос, и была права. Мэр города, надо же…
– Да, мама, ты была права, – эхом повторяет Мэт, пронзая меня взглядом, полным ненависти и боли.
– Мэт, пожалуйста, – повинуясь неизвестному порыву я вскакиваю и бросаюсь к нему на шею. Но он брезгливо стряхивает с себя мои руки и цедит: