Я с облегчением выдохнула.
– Хорошо.
Василий Павлович с подозрением на меня посмотрел.
– Не будешь больше с балкона пытаться выпасть? – Уточнил он.
Я криво усмехнулась.
– Тут второй этаж, можно только покалечиться, – ответила я, пытаясь убедить его в своей адекватности.
Он кивнул, затем покрутил стаканчик в руках.
– Не будешь пытаться меня преследовать или… приходить на работу? – Еще раз спросил он, хотя вчера мы с ним вроде бы уже обо всем договорились.
– Нет, – ответила, понимая, что смысла в этом нет никакого. Да я и получила от него все, что хотела. – Зачем мне искать встречи с человеком, которому я должна деньги?
Купюры с пола я собрала сегодня утром, а то совсем неприлично было по ним ходить туда-сюда.
– Вот и правильно, – кивнул он, совсем расслабившись.
Я с подозрением на него посмотрела, но говорить ничего не стала. Этот мужчина и так поддержал меня в самый трудный момент моей жизни, так что мне большего и желать нечего.
Похороны прошли тихо и почти незаметно. Скромная часовенка неподалеку от кладбища, из знакомых только Степанида, которая не отходила от меня ни на шаг. Все остальные – это неизвестные мне работники ритуальной службы, которые безупречно делали свою работу.
Когда Шабалов подвез нас со Стешей домой, соседка быстро убежала в подъезд. Я же успела только из машины выйти, как меня окликнул Василий.
– Подожди немного, – он подошел ко мне и протянул визитку. – Я уеду на пару недель в родной город. Но, если вдруг будут какие-то сложности, ты позвони. Ладно?
Я неуверенно взяла визитку в руки.
– Да, какие могут быть проблемы? – Попыталась отшутиться. – Я ж никому особо и не нужна.
Он что-то тихо сказал себе под нос, шагнул ко мне, быстро поцеловал, а пока я приходила в себя после этого, отправился к машине. Через пятнадцать секунд его во дворе уже не было, а я так и стояла с карточкой в руках и пыталась понять, почему же сердце так щемит. Наверное, я еще не до конца отошла от смерти мамы.
Вернувшись в квартиру, походила по ней немного, а затем решительно принялась за уборку. Мамины вещи убрать на антресоль, все, что можно постирать и помыть, приготовить еды на пару дней, одежду для работы…
До вечера я этим всем и занималась, а после ужина легла в постель и все же расплакалась. Нет, какой-то острой боли не было, просто было немного обидно вот так остаться одной. Я сожалела о смерти мамы, о собственном одиночестве и том, что надо теперь как-то по-новому жить эту жизнь. О чем я не сожалела совершенно, так это о времени, проведенном с Шабаловым.