И вот сегодня Гошка неожиданно заявил ей, что пришла пора маме устраивать личную жизнь, а он сам съедет из их квартиры в ту самую однушку сразу же после нового года, который проведет не с ней. Женщина даже сначала не поняла, о чем он говорит.
– Гош, ну зачем тебе куда-то уезжать? – Растерянно развела она руками.
Парень, вымахавший выше собственного отца на целую голову, и на две с половиной выше самой Милы, твердо заявил.
– Потому что бабки у подъезда сказали мне, что ты не устроила свою личную жизнь из-за того, что меня воспитывала. А сейчас я вырос и мне надо дать тебе пожить для себя, – дословно процитировал сынок.
– Дай угадаю. Наумовна тебя накрутила? – Прищурилась она.
Сын немного помялся, но ответил.
– Она. Только я и сам уже об этом думал. Ма, замуж тебе надо, – огорошил ее Гоша. – И мужика хорошего.
– Чего-о? – Переспросила она, боясь, что неправильно услышала вопрос.
– Замуж, говорю, тебя надо выдать, – тут же заявил он.
Милена растерянно поморгала.
– А если я не хочу? – Прищурившись, спросила.
– Надо, мама. Надо, – Гошка наклонился, поцеловал мать в макушку и вышел из мастерской.
У Милы даже приготовленные нити из рук выпали. Ее сын собрался собственную мать замуж выдавать, не интересуясь ее мнением? Да что ж это такое происходит? Женщина поднялась с пола, где разбирала рабочий материал, и вышла из мастерской, чтобы попытаться образумить сына. Зачем ей замуж? Она год там была и ничего хорошего не видела.
Милена уже направилась в Гошину комнату, как дверной звонок отвлек ее от намеченной цели. Она мысленно застонала, надеясь, что к ним не принесло ту самую пресловутую Наумовну, грозу всех местных гопников. Мила даже в глазок смотреть не стала, изображая на лице натянутую улыбку. Открыв дверь, она поняла, что была бы рада сейчас пенсионерке, а не тому, кто стоял на пороге ее квартиры.
– Шавкин, ты чего здесь забыл? – Спросила раздраженно, поняв, что от такого гостя надо избавляться раз и навсегда.
– Я – Кошечкин! – Обиженно буркнул помятый мужчина с бутылкой шампанского в руках.
– Если ты двадцать лет назад взял мою фамилию, то кобелем быть не перестал. – Фыркнула Мила и попыталась закрыть дверь.
– Девятнадцать! – Вновь обиделся тот, и с силой дернул дверь на себя, отчего его бывшая жена едва не вылетела в подъезд.
– Елки-палки! Шавкин, ты чего приперся? Восемнадцать лет о нас не вспоминал. Я от тебя даже алименты не требовала. Тем более что у тебя от этой твоей, которая теперь с моей фамилией ходит, ребенок есть. – Мила послушно отступила в коридор, понимая, что бой за дверь она проиграла.