Мне был подарен день, и я его запомнил:
и солнышко, и дождь, и шумный листопад,
и самого меня кружил борей-разбойник
по улицам, дворам – туда, сюда, назад.
Взлетая над землёй стремительно, отвесно
и возвращаясь к ней, как лодка по волнам,
я в окнах видел вас, мне было интересно
и грустно оттого, что безразличен вам.
Лишь девушка одна с осенними глазами
остановила взгляд и, став ещё грустней,
кому-то обо мне вглубь комнаты сказала,
и кто-то там, смеясь, ответил что-то ей.
Я замер у окна, и шаловливый ветер,
недуг мой разглядев, ударил в спину мне,
ударил так, что я полёта не заметил
и распластался вмиг на девичьем окне.
Мне стыдно стало – жар пронизывал всё тело.
Борей с дождём стремглав куда-то унеслись,
а я горел: она – вся ввысь! – достать хотела
сквозь форточный проём меня – осенний лист.
А ВЕДЬ МОГ…
Сколько всяческих фантасмагорий
Дождь рисует и ветер гонит,
Вылетает из тьмы веков, —
Одиночество навлекло.
И не счесть этих грустных граций,
Начинающих разгораться
Утром ранним в душе моей,
Становящейся всё темней.
Почему же грустны ваши лица?
Вам бы радоваться, веселиться:
Утро светлое, ясный день
Здесь. И больше не будет нигде.
Почему же опять, почему же
Мысль мрачнеет, становится хуже
Самочувствие, радости нет
И с монетами и без монет?
«Всё прошло», – мысль одна и та же
Будоражит и будоражит.
Как избавиться мне от неё,
От её седовласых тенёт?
Ничего и никто не поможет.
Старость душу догложет, похоже,
Прах развеется – ясен итог.
А ведь мог ещё жить, а ведь мог…
СОЛНЦЕ
Никто не может щедростью своей
Затмить для нас сгорающее Солнце.
Нас миллиарды – каждому даётся —
Вполне и в меру – и тепло, и свет.
Мы очень редко думаем о том,
Что жизнь и солнце в нас неразделимы.
Его лучи и есть те серафимы,
Которые соседствуют с Христом.
И непрерывно к нам они летят
И утешают, и поют, и плачут —
Живут в душе, пока она прозрачна,
Пока в ней нет похожих на козлят.
Мы, умирая, отдаём земле
Энергию, подаренную Небом,
Чтобы она детей кормила хлебом
Ещё не меньше, чем минуло, лет.
А мы опять толкуем о конце
Отнюдь не нами созданного света,
Твердим, что Нострадамус видел это.
Но – вот, живём, и свет наш белый цел.
И будем жить, и будут жить потомки,
И солнце будет радовать живых,
И звёзды будут падать ради них,
И – серафимов светлые потоки.