Шрам тихонько хмыкнул, перекладывая дубинку в левую руку. Должно быть, эта старуха спит так крепко, что её и из пушки не разбудишь. Ишь, какие рулады выводит, аж стены трясутся! Если даже в коридоре слышны отголоски её храпа, то что же творится в самой спальне? Наверно с потолка штукатурка осыпается! Безмятежный храп спящей хозяйки дома немало успокоил бандита. Слыша доносящиеся из-за двери рычаще-хрюкающие звуки, Шрам поймал себя на мысли, что, может быть, самую малость, он всё-таки был неправ. Зря он нудил всю дорогу, что дело пахнет керосином. Теперь дружки думают, что он расклеился, что превращается в сопливого нытика. Плохо. Вот это действительно плохо. В той среде, где они обретаются, любой намёк на слабость и трусость гарантированно ведёт к падению в глазах окружающих. А падение чревато очень нехорошими последствиями. Кто ослаб, того съедают без зазрения совести. И без жалости. Таковы законы хищных стай.
Засунув дубинку за ремень, Шрам достал из кармана набор отмычек и присел на корточки подле двери. Нет уж, нисколько он не изменился. И ни в кого он не превращается. Эти засранцы ещё увидят, чего он стоит, как один из лучших взломщиков в городе. Он вскроет эту жалкую дверь за две секунды, старуха и пошевелиться не успеет, как он будет в её комнате. Ну а дальше дело техники. Связать каргу по рукам и ногам, заткнуть пасть, и вновь запереть двери. Идти на мокруху Шрам не собирался. Нет смысла, да и лишний грязный хвост им совсем не к чему.
Отмычка вскрыла нехитрый замок даже быстрее, чем Шрам сказал про себя – раз-два. Отворив двери (петли не издали ни звука, ай да хозяева), Шрам прошмыгнул внутрь. Комната, в которой он оказался, была большой и просторной, с двумя забранными непроницаемыми шторами окнами и старинной кроватью под балдахином почти по самому центру. Рядом с изголовьем на прикроватном столике стоял тускло горящий ночник. Его света хватало, чтобы Шрам смог рассмотреть всю обстановку комнаты. Впрочем, он не стал заострять внимания на отделке стен и потолка, на явно дорогой старинной мебели из красного дуба, на зияющим чёрным зевом камине, и элегантном зеркальном трюмо напротив окон. Всё внимание Шрама было приковано к источнику булькающего, с подвываниями храпа, который доносился от кровати. Это ж надо так храпака давить! Не женщина, а какой-то дрыхнущий простуженный медведь. Шрам злобно ощерился, он был готов пристукнуть эту старушенцию немедля, если она не заткнётся.