Умный, интеллигентный, разносторонний, он оказался в теме моих интересов в классической и квантовой психологии, хологенетике, эзотерических направлениях изучения развития и эволюции Человека. Я предвкушала узнать много нового с мужской точки зрения на то, что с удовольствием исследую сама.
Но как-то очень быстро и ловко я оказалась втянута в разговор, в котором мне отводилась роль подопытного кролика: мне предложили рассказать историю моей жизни в обмен на объективный полезный совет, на что обратить внимание и что изменить, чтобы в жизни начались реальные Перемены к лучшему.
Мой собеседник собирал истории из жизни разных людей для своего психодиагностического исследования, а также для описания мини-историй в своих романах в жанре современной прозы.
Впереди было три дня совместного пути, и мне предстояло проявить все свои навыки в искусстве ведения монолога.
– Если кратко обозначить вехи моей жизни, то хронология будет такая, – продолжила я, помешивая остывший чай в стакане.
С точки зрения бабушки по отцовой линии я родиться вообще не была должна. Мама забеременела случайно, когда первый сын был ещё маленький, и её отправили на аборт. Но мама в самый последний момент испугалась операции, и, дословно, "хотела себе помощницу", поэтому родилась я – с врождённой травмой отвержения и синдромом "хорошей девочки".
Нет, безусловно, мама любила меня, но показать она это могла только заботой обо мне и своей поддержкой. Сказала о своей любви она гораздо позже, когда я сама уже стала мамой. Но у каждого свой срок раскрытия сердца и умения быть честным с самим собой и близкими. Хорошо, что это случилось в нашей жизни вообще – с некоторыми этого не случается никогда…
А с другими – получается так искажённо, что ломает нормальное течение жизни тех, кто в это вовлечён…
Отец ушёл из семьи, когда мне было 4,5 года. И это стало настолько сильной болью для меня, что моя психика вычистила напрочь все воспоминания об отце, оставив стойкое желание быть любимой дочкой. И, когда мама вышла повторно замуж, я очень хотела, чтобы отчим стал моим папой. Но случилось иное – он испытывал неприемлемые для наших ролей чувства ко мне, в чëм признался, когда мне было 11 лет, в аккурат перед рождением моей младшей сестры. До сих пор помню его вопрос и слова: