В конце концов, она же помогает людям. У неё полная запись на два месяца вперёд. Её рекомендуют коллеги. А этот периодический шум в ушах и бессонница – просто издержки профессии. Как и желание расплакаться посреди сеанса, когда клиент рассказывает что-то особенно трогательное. Но Алёна никогда не плачет. Психологи не плачут. Особенно на работе.
Она как раз размышляла об этом, просматривая записи перед очередным приёмом, когда в дверь кабинета постучали. На пороге стояла молодая женщина с растрёпанными волосами и следами недосыпа на лице.
– Здравствуйте, я Марина. Я немного раньше, извините. Можно войти?
Алёна автоматически включила свою профессиональную улыбку:
– Конечно, проходите. Я как раз просматривала ваш запрос. Вы писали о…
– О том, что я ужасная мать, – выпалила Марина, плюхаясь в кресло. – И жена. И работник. И вообще человек. Потому что хорошие люди так не устают. И не злятся. И не хотят всё бросить и уехать на Бали. Одна.
Что-то в этой тираде царапнуло Алёну. Что-то слишком знакомое.
– А вы бывали на Бали? – спросила она, пытаясь следовать протоколу первой встречи.
– Нет, – вздохнула Марина. – Я даже в отпуск толком не хожу. Всё время кажется, что я не имею права отдыхать. Что я должна быть сильной. Справляться сама. Быть… идеальной.
Алёна почувствовала, как комната слегка поплыла перед глазами. Странно, обычно кондиционер работал исправно, но сейчас почему-то стало невыносимо душно.
– А вы… – начала Марина, и Алёна поняла, что сейчас последует тот самый вопрос, которого она втайне боялась на каждой первой встрече. – А у вас бывает такое чувство? Ну, знаете, когда вы просто не можете признаться, что вам тяжело? Что нужна помощь?
Существует негласное правило: психолог никогда не говорит о себе на сессиях. Это время клиента, его история, его проблемы. Алёна знала это правило наизусть. Она сама преподавала его на курсах для начинающих специалистов.
Поэтому она открыла рот, чтобы произнести свою коронную фразу: "Давайте сосредоточимся на ваших чувствах". Простая, отработанная до автоматизма фраза. Она говорила её тысячу раз.
Но почему-то именно сегодня, именно сейчас, эти слова застряли где-то между профессиональной маской и внезапно пересохшим горлом.
– Вы знаете, – вместо этого услышала она свой голос, какой-то странно надтреснутый, – у меня есть кактус.