Второе дыхание - страница 3

Шрифт
Интервал


. Погружение в Малаховский пруд было похоже на крещение. Уже под утро вернулись, и дом затих. Старинные лица с портретов смотрели на нас, спящих во всех углах.

А помните, как утром замечательно на даче? Свистит самовар, вдалеке шумит электричка. Солнечные пятнышки бродят по вчерашним закускам и свежему пирогу. По-аристократически – утренняя рюмка ледяной водки. Птицы сразу начинают щебетать громче, и вот мы уже едем в Институт как гости, посмотреть на защиту других курсов. Обсуждаются планы на ближайшее будущее, потому что далекое уже определено – все будут знаменитыми талантливыми художниками. Мы будем встречаться в Хабаровске и Свердловске, Магадане и Комсомольске-на-Амуре, потом в Праге, Париже, Токио. И не просто как туристы, а как творцы замков и садов на стенах театров огромной страны Искусства. Я видела, как по волшебству, являлись картинки «Севильского» в Свердловске, по прихоти Юры Устинова, и как дул ветерок над крышами на сцене «Глобуса» в Новосибирске, по желанию Илоны Гансовской, кожаной ниткой шились костюмы к «Тилю» в Ленкоме – это Оля Твардовская творила чудо.

Наши старшие коллеги работали великолепно, было у кого учиться. Арефьев, Бенедиктов, Опарин, Архипов – перечисляю далеко не всех, кто учился в мастерской Михаила Курилко и работал в театре. А обучение в институте не ограничивалось занятиями. Учились все время и друг у друга. Но занятия в театре были отдыхом от студии рисунка и живописи, каждый день по шесть часов, стояли у мольберта. Когда в аудитории появлялась Милица Николаевна Пожарская, очень красивая дама, и профессор Курилко, очень элегантный господин – в мастерской наступал праздник. Каждый раз! И обсуждение самих эскизов, замыслов проходило не как занятие, а как аристократический клуб. Преподавалось все – умение говорить, сидеть, слушать, а сколько смеха и юмора – наш профессор источал истории, как Ходжа Насреддин.

Вот несколько самых ярких воспоминаний.

Первое впечатление. Это произошло перед защитой диплома в Училище 1905 года. Элегантный, аристократический, доброжелательный необычайно, и почему-то про него говорили – однорукий, – это было таинственно, потому что нам казалось, что руки было две. Это уже было загадочно. Это был уже ТЕАТР. Потом мы узнали, что он в молодости потерял руку на войне.