Я мысленно сделала себе пометочку: проследить, чтобы Алка, едва избавленная от одной зависимости, не впала в какое-нибудь новое идолопоклонничество.
– Сумки сюда, сами сюда, сели и слушаем меня внимательно! – Бабуля моментально освоилась в вагоне и начала командовать.
Мы послушно сели. Поезд тронулся. За окном промелькнули родные и любимые лица с гибридным выражением грусти и тихого ликования. Кто-то уже начал предвкушать свой мальчишник.
– Дюша, достань из красной сумки термос, – велела мне бабуля.
Она очень системно подошла к формированию багажа, взяв сразу три чемодана разного размера и цвета: в большой зеленый сложила вещи, которые не понадобятся до приезда, в средний желтый – то, что может пригодиться в пути, а в маленький красный – совершенно необходимое.
– Мы же позавтракали дома, – напомнила я.
Вставать, снимать с полки сумку и рыться в ее содержимом мне не хотелось. Хотелось выдохнуть и, если выйдет, поспать. Побудку папуля – бывший бронетанковый полковник – устроил всей семье на рассвете, заботясь о том, чтобы мы успели съесть приготовленный им завтрак из трех блюд.
– При чем тут еда? – искренне удивилась бабуля. – В термосе вино со льдом, отметим начало нашего приключения.
– Но, мама, шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты, – мамуля возроптала, но слабенько. Сразу видно – только из приличия.
– Бася, поверь мне, я знаю, что делаю, – парировала бабуля и повернулась к Трошкиной. – Аллочка, у тебя всегда есть салфетки и бумажные стаканы, доставай.
– Стоп, стоп! – Я вскочила и оглядела спутниц. – Вы разве не понимаете, что сейчас происходит? Бабуля выбрала шаблон и распределяет роли!
– М-м-м? – Мамуля подняла голову, оторвавшись от газеты.
– Объясняю. – Я вытянула указующий перст. – Сама она у нас будет мудрый завуч!
– Кто поспорит? – Бабуля приосанилась. И тут же прикрикнула на меня: – Пальцем не показывай, это неприлично!
– Мамуля – молодой и неопытный учитель…
– Ну если молодой… – Мамуля польщенно улыбнулась и поправила воланы блузки.
– …которого мудрый завуч будет без устали наставлять, поучать и цукать! – продолжила я.
Ухоженные ручки со свежим маникюром, усмирявшие волны шелка, замерли на весу. Меж мамулиных бровей появилась складочка.
– А я кем буду? – с детским интересом спросила Трошкина.
– Самой собой, хорошей девочкой-отличницей, любимицей всего педколлектива и ненавистным школьникам образцом для подражания.