– Не уверена, я не слышала. Завистники, возможно, наша среда довольно токсична. Кто-то делает карьеру, кто-то нет, у Солнцева все получалось. Но какого-то яркого конфликта не помню. Если что и было, то не у нас.
В прошлый раз она пела ту же песню. Вокруг все хорошие, добрые и честные, хотя убийца сидел прямо через стенку. Так что принимать ее слова на веру мы не спешили.
– У него был здесь кабинет? – спросила Агата. – Мы бы хотели его осмотреть.
– Нет, Солнцев не был штатным тренером, – отрезала Торадзе. – Он оставлял одежду в раздевалке, как все. Приходил, тренировал своих девочек, уходил. Если ему нужна была приватность, он брал ключи от конференц-зала или любого другого свободного помещения.
– Он работал только с девушками?
– Сейчас да. Раньше он тренировал пары.
– А что вы можете сказать о его личной жизни? – спросила Агата. Торадзе передернулась, будто увидела насекомое, и неприязненно процедила:
– Ничего. Я не интересовалась.
– Почему же? – притворно удивилась Агата. – Он такой видный мужчина и к тому же свободный.
Торадзе моментально вскипела.
– На что вы намекаете?
– На то, что личная жизнь свободного и обеспеченного мужчины всегда становится предметом обсуждения, а вы же руководитель организации, к тому же женщина, не слепая, не глухая, – льстиво пояснила Агата.
Торадзе не купилась на ее тон.
– Я ничего не знаю о том, с кем он спал, если вас это интересует, – зло произнесла она. – Вас же это интересует, верно? И ничего больше. К тому же Солнцева убили в Турции, я вообще не понимаю, какое отношение имеет к этому наш спорткомплекс. Это все печально, конечно, но здесь вам нечего делать.
– Мы просто проверяем все варианты, – сказал я.
– Проверяйте их в других местах и не суйте нос, куда вас не просят, – грубо ответила Торадзе. В этот момент она стала почти некрасивой.
– Мы бы хотели пообщаться с его ученицами, – сказала Агата, сделав вид, что не обратила внимания на ее грубость.
Торадзе встала.
– Список у секретаря. А сейчас прошу меня извинить, очень много дел.
Нас столь бесцеремонно выставили вон, что мы даже опешили. Секретарь, явно предупрежденная, без лишних слов дала нам листок бумаги с тремя именами. Я вежливо поблагодарил ее и лучезарно улыбнулся, чем, кажется, вызвал бурную реакцию, поскольку она покраснела, пробурчала что-то под нос и едва не села мимо стула. Агата смотрела на мои кривляния с усмешкой.